Сегодня Влахель обязан лично выполнить распоряжение Гридмана и вырвать любой ценой у конкурентов вещи бывшего русского императора. Это было непременным условием хозяина «Эсмиральды». Хотя вполне можно было бы обойтись и участием по телефону или, на худой конец, послать на аукцион кого-нибудь из менеджеров лондонского филиала. Но русский особо выделил этот пункт в инструкции.

Вчерашний вечер Хосе-Луис посвятил обзору местной прессы. По дороге из аэропорта «Хитроу» он купил ворох вечерних газет в надежде хоть как-то прояснить ситуацию со шкатулкой Павла I. Аукцион был посвящен предметам интерьера старинных усадеб и не касался современных скандалов, связанных с политиками или звездами эстрады. Местные сплетни почти не обсуждали эту тему, сосредоточившись на событиях моды, вечеринок и спорта предстоящей пятницы. Что касается аукциона, то среди его лотов в изобилии были представлены картины и мебель известных мастеров, различные подсвечники, зеркала, канделябры, люстры, всевозможные вазы и, конечно же, посуда. Обилие изящных и дорогих вещей могло соблазнить кого угодно, только не Влахеля. Он стоял на страже интересов своих клиентов и не мог позволить опустошить их счета. Но инструкция…

* * *

Поглядывая по сторонам, Мартинес-младший отметил, что он не единственный иностранец в зале. Неподалеку сидели несколько американцев. Их напористый английский было трудно с чем-нибудь спутать. Впереди обмахивались веером трое выходцев из северной Африки. Интересно, они так и ходят вместе, – что на аукцион, что в кафе. По одному сидели несколько англичан. Они строго держали свои негнущиеся спины и невозмутимые лица. У прохода слева сидели русские. Их одежда была не столь крикливой, как у американцев, но однозначно выделяла их в толпе. Притом они всегда ходили парами, в отличие от японцев, которые везде появлялись стайками, обвешанные всевозможной аппаратурой. Вот и здесь японцы, одетые, как подростки, держались обособленно, с любопытством глазели по сторонам и над чем-то украдкой хихикали. Остальные участники аукциона ничем не выделялись из прочих, разве что двое молодых парней активно жевали резинку, демонстрируя свою независимость. Эти, скорее всего, были из центральной Европы. И откуда они берут столько денег, чтобы попросту выбрасывать их на ветер?

Судя по номеру на табличке, которую Влахелю дали при регистрации на аукционе, он появился рано, в числе первой трети желающих что-нибудь приобрести сегодня. Номер 27 в сумме давал сильное число 9, что обещало благополучный результат. Впрочем, директор «Эсмиральды» втайне все еще надеялся на какое-то событие, которое отменит или сделает покупку шкатулки русского императора ненужной. Его насторожило, что при регистрации у него попросили документы, удостоверяющие не только личность, но и платежеспособность. Хосе-Луису так и виделось, что эти пройдохи уже подбирают пароли к счетам его клиентов. Он даже украдкой окидывал взглядом входящих, пытаясь распознать человека, способного отменить распоряжение русского. Вдруг это будет сам Гридман или кто-то с пакетом от него. Но чуда не произошло.

Перед началом торгов появился элегантный аукционер и коротко поприветствовал участников. На вид это был ровесник Влахеля, но держался он очень степенно и просто источал элегантность, как дорогой рояль. Едва служащие поставили на демонстрационный стол первый лот, как аукционер взорвался безудержным фонтаном высказываний, в которых были перемешаны хвалебные характеристики лота, исторические подробности его обладателей и подзуживания участников торгов. После удара молотка и объявления победителя в зале вновь воцарилось молчание. Это была только разминка.

С каждой картиной, ширмочкой или креслом, выставленными на всеобщее обозрение, аукционер обрушивал на головы зрителей такое количество информации и с таким азартом, что даже директору «Эсмиральды» захотелось кое-что купить в свой дом. Парень с молотком в руках виртуозно владел своим ремеслом, вытряхивая из участников торгов деньги. Возможно, позже, когда такую покупку доставят по адресу и новоявленный обладатель предмета старинного интерьера из какого-нибудь замка станет ее рассматривать, примеряя, куда бы ее поставить – в гостиную или кабинет, он вдруг ощутит смутный вопрос, – а, зачем, собственно, он купил это. Богатые люди в прошлом подбирали себе вещи, не торопясь, заказывая у мастеров под конкретный интерьер, а не выхватывали у кого-то из рук на торгах, но разве это теперь важно. Замки есть далеко не у всех, а вот зеркало в богатой позолоченной оправе иметь хочется каждому.

Влахеля удивило, как двое парней, переставших двигать челюстями, схватились с пожилым японцем, пожелавшим приобрести картину неизвестного автора, которая, якобы, висела в будуаре известной актрисы. Это был натюрморт с пузатыми кубками и свечами на столе. Холст выглядел очень старым, с потрескавшимся лаком, о чем так красноречиво рассказывал аукционер. Японцы дружно болели за своего, и когда удар молотка затвердил первенство за пожилым островитянином, соотечественники ликовали так, словно одержали реванш за поражение во Второй мировой войне.

Американцы на торгах вели себя, как и везде, – по-хозяйски. Они так лихо увеличивали ставки в борьбе за неизвестное полотно известного голландца, что пришли к финишу с большим отрывом от претендентов. Пышнотелые африканки в переднем ряду то бросали свои веера, то вновь принимались обмахиваться ими, когда шла борьба за обладание шкафчиком с гнутыми ножками из спальни одного из Людовиков. Влахелю подумалось, что можно было бы наладить огромный цех по производству таких тумбочек за половину той цены, что заплатили африканские поклонницы старинной мебели, но это никого не волновало. С деньгами, полученными без труда, расстаются точно так же. Ими попросту бросаются, чтобы позднее похвастать в узком кругу знакомых своей страны о сражении за бесполезную вещь в далеком Лондоне, который многократно переименовывался завоевателями, пока в нем не обосновались норманы.

Через полчаса Хосе-Луису чуть не стало дурно, когда развернулась настоящая война за обладание набором столового серебра из какого-то английского графства. Возможно, когда-то целая династия Йорков и пользовалась этими вилками, но выкладывать за это такие деньги. Влахель растерянно крутил головой, следуя направлению молотка аукционера, когда претенденты по очереди поднимали планку и без того заоблачной суммы. Он не мог поверить, что эти люди находятся в здравом уме, хотя выглядели они вполне прилично, разве что, взволнованно. Впрочем, победа осталась за неизвестным. Некто позвонил по телефону и назвал свою цену за лот, перебить которую уже никто не решился. Аукционер между делом сообщил, что за пару дней до аукциона можно арендовать приватную телефонную линию или закрытый канал в Интернете из этого зала, чтобы участвовать в торгах, находясь в любой стране мира.

Пока обсуждались следующие лоты, некоторые из которых так и не вызвали интереса у публики, Влахель пытался понять, почему русский заставил его участвовать в торгах лично. Ведь он и сам мог поторговаться из Москвы или прилететь в Лондон. Скорее всего, Гридман не хотел афишировать свой интерес к шкатулке императора, но и не стал полагаться на посредников, тем более на технику. Итоги торгов на аукционе не пересматриваются. Все решается здесь и сейчас. Это наводило на мысль, что причиной сегодняшнего участия Хосе-Луиса в аукционе может быть только особая важность лота для русского. И тут нужно было быть крайне внимательным и аккуратным. Опыт работы с деньгами научил директора «Эсмиральды» многим простым вещам, помогающим избегать ненужных рисков. Хороший финансист, как и хороший разведчик, никогда не доводит дело до перестрелки. Нужно тонко просчитывать все ходы наперед, просматривая, как шахматист, возможные варианты развития событий. Бывает, что взять деньги не главное. Гораздо важнее грамотно вывести их из поля зрения чересчур любопытных наблюдателей, проведя тайными тропками бесконечных счетов и банков разных стран. Лишь убедившись в безопасности и отсутствии «хвоста» можно складывать денежки в свою кубышку.