«Плам в Германии, в лагере для интернированных… Там с ним побеседовал журналист, а еще я видела репортаж об условиях в лагере – в общем, неплохие. Тепло. Одежды хватает. Кормят пристойно…»

Оказав Вудхаусу еще ряд мелких любезностей, Бухельт в один прекрасный день вызвал писателя к себе в кабинет, где на письменном столе лежал номер «Saturday Evening Post» с очередными главами романа «Раз – и готово», сказал, что статья «Куда же подевался Вудхаус?» ему очень понравилась, после чего перешел к делу: «Почему бы вам не обратиться по радио к вашим американским читателям? Расскажете им о ваших приключениях. В том же духе, как в интервью». И Вудхаус, с всегдашним благодушием, и минуты не подумав, с готовностью ответил: «С удовольствием. Буду рад».

А как рад был Бухельт! Ведь он выполнил приказ высокопоставленного чиновника Министерства иностранных дел. Выступление по берлинскому радио известного писателя явилось бы частью мощной пропагандистской компании с целью задобрить американских изоляционистов, убедить Соединенные Штаты не вступать в войну: в преддверии вторжения в Советский Союз нейтралитет Америки был для Рейха жизненно необходим. А заодно эти передачи уронили бы в Америке престиж Англии и продемонстрировали лояльность и человеколюбие немцев – вот, мол, как благородно мы обращаемся со своими врагами, они у нас даже по радио выступают.

Но, сказав «а», нужно было сказать «б». Не только уговорить Вудхауса выступить по берлинскому радио на Америку, но, в благодарность за сотрудничество, – его освободить. Тогда, рассудили в германском МИДе, американская общественность успокоится (петиции об освобождении писателя продолжали поступать) и убедится, как важен для Германии нейтралитет Соединенных Штатов.

«Освобождение Вудхауса, событие само по себе незначительное, было неплохим способом задобрить американских изоляционистов», – напишет Джордж Оруэлл в 1945 году в эссе «В защиту Вудхауса».

Освобождению Вудхауса из лагеря и его переезду в Берлин способствовало и еще одно обстоятельство, лишь косвенно зависевшее от задач большой политики. Отдел германского МИДа по связям с американской прессой возглавлял личный переводчик Гитлера, англофил и большой поклонник Вудхауса Пауль Шмидт. В его отделе служил ответственный по связям с геббельсовским Министерством пропаганды и тоже поклонник Вудхауса – и не только писателя Вудхауса, но и Вудхауса-человека, – некий Вернер Плак. Напомним: с Вернером Плаком, торговцем вином, неудавшимся киноактером и, как позже выяснилось, тайным германским агентом, работавшим в консульстве в Лос-Анджелесе, Вудхаусы познакомились и встречались в Голливуде. Так вот, Плаку Шмидт, по-видимому знавший о знакомстве своего подопечного с Вудхаусами, и поручил «дело Вудхауса». Бездарь, темная личность, но человек, безусловно, обаятельный и обходительный, Плак Вудхауса любил, восхищался его книгами и, не в последнюю очередь, – его женой. В свою очередь, и Этель, воссоединившись с мужем в Германии, очень к Плаку привяжется: ей, светской даме, падкой на удовольствия, развязный стиль немца, эдакая бесшабашность, даже своего рода вульгарная изысканность придутся по душе. В 1948 году, уже после войны, Этель станет даже крёстной матерью его сына.

В книге, которую вы держите в руках, есть любопытная фотография: 1941 год, терраса берлинского кафе, Этель и Плак смеются какой-то шутке. А Плам сидит с любимым мопсом на коленях и наблюдает за ними со стороны. Без тени улыбки.

1

Лето 1941 года выдалось горячее. Вот его хронология.

14 июня. Вудхаус в письме Этель – как, впрочем, и всегда – рассчитывает на лучшее:

«Не очень удивлюсь, если скоро в моей жизни произойдут изменения благодаря моим американским друзьям».

Он имеет в виду петицию сенатора-республиканца из Нью-Джерси Уоррена Барбура, а также усилия Дороти Бесс, подруги Этель, жены европейского корреспондента «Saturday Evening Post», которая еще зимой обнадежила Вудхауса.

«Вам не придется долго ждать освобождения, – пишет она Вудхаусу 9 февраля, а спустя две недели уточняет: – Нам дали понять, что МИД не имеет ничего против Вашего освобождения, сейчас осталось только добиться согласия Вооруженных сил».

Или под «изменениями в моей жизни» имеется в виду освобождение из лагеря, но не «благодаря моим американским друзьям», а благодаря друзьям немецким, с которыми достигнута договоренность о радиопередачах?

21 июня. Вечером Вудхауса и еще одного заключенного, Маккензи, без предупреждения забирают из лагеря, под охраной двух гестаповцев отвозят в близлежащий городок Глейвиц, где сажают в берлинский поезд. На сборы дается десять минут, рукопись «Полной луны» остается в лагере; это уже вторая недописанная рукопись, с которой разлучила писателя война.

22 июня, утро. В семь утра памятного для всех нас дня поезд из Глейвица прибывает в Берлин. Вудхаус, Маккензи и сопровождающие их охранники останавливаются в отеле «Адлон», одном из лучших в немецкой столице. Номер писателя выходит окнами на Унтер-ден-Линден, в нескольких минутах ходьбы – Рейхсканцелярия и Министерство иностранных дел. Впоследствии Вудхаус вспоминал, что, прежде чем остановиться в «Адлоне», они побывали в пяти гостиницах, но свободного номера ни в одной не нашлось.

22 июня, вторая половина дня. В отеле у Вудхауса состоялись сразу несколько любопытных встреч. Во-первых, с биржевым маклером, прусским аристократом, ветераном Первой мировой войны бароном Равеном фон Барникофф, с которым писатель познакомился в Нью-Йорке в 1929 году, а в конце тридцатых встречался в Голливуде; фон Барникофф жил тогда в Сан-Франциско. Перед самой войной фон Барникофф вернулся из Америки в Германию, одно время служил в Люфтваффе, воевал на Восточном фронте, а в июле 1944 года был в числе тех, кто готовил покушение на Гитлера. Барникофф рассказал Вудхаусу, что пытался, воспользовавшись своими связями в МИДе, обменять писателя на интернированного в Англии немецкого предпринимателя. Перед уходом он одалживает старому приятелю 500 марок и обещает, что принесет, во что переодеться.

Во-вторых – с Вернером Плаком, «по чистой случайности» оказавшимся в холле «Адлона» – не иначе как вспомнить со старыми голливудскими приятелями привольную жизнь на Беверли-Хиллз. Плак осыпает Вудхауса комплиментами. Ему, де, очень понравилась статья «Моя война с Германией» – это ему, Плаку, было поручено переслать статью в Соединенные Штаты, предварительно подвергнув ее цензуре. Плак справляется о здоровье Этель и заверяет Вудхауса, что приложит все силы, чтобы супруги воссоединились, и не где-нибудь, а здесь, в Берлине. И, между делом, напоминает Вудхаусу, что тот согласился выступить по радио – поделиться с американскими слушателями своим опытом жизни в И-Лаге.

И в-третьих – с комендантом И-Лага VIII Бухельтом. Не успел Плак, выполнив возложенную на него миссию, вернуться с хорошей новостью в МИД, как лагерфюрер – также, вероятно, в соответствии с намеченным сценарием – объявляется в «Адлоне», причем не в форме, а в цивильном костюме. Объявляется, собственно, с одной только целью: поздравить сговорчивого интернированного № 796 с досрочным освобождением и готовностью сотрудничать.