Мне стало ясно, что я недооценивал Лориана Аристида. Он не был одним из моих поклонников, не верил в меня, как в божество. Он был самым ярым скептиком, не верящим даже собственным глазам.

И я все-таки рассмеялся:

– Об этом я подумал первым делом. Но факты не сходятся.

Видения о Тихих начались у меня задолго до Воргоссоса, после экспедиции в Калагах, а может, еще в Мейдуа. Происходившее со мной играло куда большую роль, чем Воргоссос, Кхарн Сагара и его ручной деймон. Братство говорило, что Тихие подчинили его, заставили послать мне видение, предвидя мою встречу с Братством. Братство – возможно, наиболее умное существо, когда-либо существовавшее в мире, заметило Тихих, когда те заглянули через ослепительную бездну времени. Я рассказал обо всем этом Лориану, и он нахмурился.

– Ты не знаешь всего. Я сам не знаю всего, но я – это я. Вот. – Я закатал рукав и показал ему правую руку. – Ты показал мне свою, я покажу тебе свою.

В ярком свете ламп слабо виднелись сотни мелких шрамов, покрывавших тыльную сторону кисти, ладонь и запястье.

– Когда я был еще подростком, меня обокрали на улице Мейдуа по дороге в отцовский замок. Сломали руку и едва не убили. Я лечился несколько недель. Носил корректирующую шину – тебе такие наверняка знакомы. Видишь шрамы? – указал я, ожидая ответа, но лицо Лориана оставалось непроницаемо. Я опустил рукав. – Раз ты видел запись, то знаешь, что Араната отрубил мне правую руку. Потрогай.

Я протянул руку, и Лориан осторожно ее пощупал. Его рука была сухой и невесомой, как у скелета.

– Теперь потрогай другую, – протянул я левую и дал ему пощупать. – Когда я впервые ложился в фугу, на мне был фамильный перстень, – рассказал я, снимая с большого пальца кольцо Аранаты. – Из-за него у меня случился криоожог отсюда досюда. – Я отметил участок от одного сустава до другого. – Когда я ожил, – неловко произнес я, понимая, как безумно это звучит, – оказалось, что я потерял левую руку, а не правую. А все это было на месте. – Я снова показал шрамы на правой руке. – Машина не допустила бы такую ошибку. К тому же, когда… это случилось… – я не смог сказать «когда я умер», – когда это случилось, Кхарн Сагара был мертв. Отключен. Он регенерировал. Весь корабль был в отключке.

Я не рассказал о последней встрече с Вечным повелителем Воргоссоса, о том, как желтый король выпытывал у меня секрет вечной жизни, которого я не знал. Мне удалось это доказать.

– Лориан, я не знаю, что со мной случилось. Но знаю, что я – это я.

На призрачно-бледном лице молодого интуса появилась слабая улыбка.

– А кто не знает?

Несколько минут мы шли в тишине. Впереди уже маячил знак трамвайной остановки, белая черта в зеленом круге.

– Ты не ответил на мой вопрос, – сказал вдруг Лориан и снова остановился, опираясь на трость. – Тебе правда снится будущее?

Покачав головой, я с прищуром оглядел коммандера Аристида. Ему не следовало знать, что Полусмертный просыпается ночами в холодном поту от снов о клыках и огне и от воспоминаний о бледных руках в темной воде. Ему не следовало знать о призраках Уванари, Гиллиама Васа и Эмиля Борделона. О Джинан и Хлысте.

– Нет, – ответил я. – Мне снится прошлое.

Сначала по десять, затем по одному члены экипажа ложились в ледяную фугу.

Я к ним не присоединился.

В конце концов я решил вообще не спать, ни по истечении полугода, ни после того, как в фугу улеглась Валка, ни по окончании первого года нашего путешествия. Чем старше я становился, тем чаще проводил короткие перелеты, бодрствуя наедине с собой, проживая каждый день так, как я уже описывал. Я оставался один на годы, в то время как корабль спал. Знакомился с так называемыми ночными офицерами, членами экипажа, управлявшими кораблем, пока Корво и другие знакомые мне офицеры спали. К моему стыду, имена большинства из них выветрились из памяти. Помню лишь молодого ночного капитана Родерика Халфорда. Остальные превратились в фантомов. Девушка, с которой я допоздна играл в друажу, старый механик, которого я встречал каждый день во время прогулки по корабельному экватору. Большинство младших членов экипажа боялись со мной говорить, как будто я сам был каким-то призраком. За гидропоникой и пчелами следила пожилая женщина, напоминавшая мне доктора Чанд из эмешского Колоссо. Всякий раз, когда я уединялся в своей укромной нише, я слышал, как она напевала что-то овощам и крошечным полосатым солдатикам, сновавшим туда-сюда по воле своей королевы.

Тогда – во время моего первого ночного путешествия – я и начал писать мемуары. Я написал о своем побеге с Делоса, о днях, проведенных на Эмеше, о битве с Вентом и Борделоном на Фаросе. Дойдя до прибытия на Воргоссос, я забросил этот проект. Мне не хотелось вновь переживать те месяцы, бродить по мрачным коридорам дворца Кхарна и вспоминать те бесчисленные ужасы, которые он эксплуатировал в свое удовольствие. Прошли десятилетия, прежде чем я вернулся к мемуарам. Я часто задумываюсь, что стало с теми оригинальными заметками, не вошедшими в вариант, который я пишу сейчас. Должно быть, пылятся где-то в имперских архивах, а может, были украдены кем-то из особо фанатичных членов экипажа. Возможно, когда-нибудь они вновь всплывут. Найдут путь сюда, на Колхиду, и окажутся в Имперской библиотеке рядом с этими записками. А может, и нет. Кто знает?

Так проходили месяцы, за ними – годы. Наконец спящий корабль зашевелился. В коридорах появились новые лица, зазвучали голоса, под потолками кают и сводами огромных трюмов понеслись объявления публичной системы оповещения, эхом отражаясь от переборок и укрепленных опор. Солдаты вернулись к тренировкам и спаррингам, в казармах затопотало множество ног. Пробужденные ирчтани ходили в столовые вместе с людьми, и вскоре я перестал посещать гидропонический отсек, который заполонили техники, ботаники и ловцы рыбы. Проснулась Корво, за ней Дюран, Коскинен, Феррин, Уайт и остальной персонал мостика. Проснулись Паллино и Элара, Сиран, Петрос, Каллиста, Даскалу – все офицеры-легионеры. Валку разбудили одной из последних. Я ждал у ее яслей и лично вручил традиционный стакан апельсинового сока. Весь экипаж «Тамерлана», все девяносто с лишним тысяч проснулись и с нетерпением предвкушали какое-то действо.

Спустя несколько дней… мы прибыли к месту назначения.

– Что значит «ничего»?! – возмутился я, стоя спиной к мостику.

Я закрыл глаза, не желая видеть разочаровывающую россыпь звезд за фальшокном.

– Простите, милорд, – дрожащим голосом ответила лейтенант Юлиана Феррин. – Разведчики Османа проверили более шестидесяти процентов территории, но не нашли и следа пропавших легионов.

Выругавшись, я треснул адамантовым кулаком по стеклу, жалея, что оно не настоящее и не может разбиться и впустить внутрь пустую космическую мглу.

– Прикажите разведчикам послать оставшиеся зонды и направляться сюда. Я хочу лично принять их извинения.