– Нет.

– Уверен?

– Уверен. Ио… Джоан, ты боишься, что твой миллион долларов породил преступную цепочку событий. Когда Джо Бранка нашелся, мне пришлось прыгать в самолет и лично лететь за его подписью. Он был не в себе. Не мог поверить, но смирился. И отказался от денег. Прежде чем он подписал разрешение на посмертное использование тела, мне пришлось приготовить документ об отказе от вознаграждения. По желанию Джо «Чейз Манхэттен» передал деньги Клубу редкой крови – в память о Юнис Бранке.

(Босс, я сейчас разревусь!) (И я.) (Джо… должно быть, он сейчас живет впроголодь!) (Это мы уладим.)

Джоан вздохнула:

– Чтоб меня черти взяли.

– Может, и возьмут. И меня заодно. А вот Джо Бранка – настоящий святой. Не от мира сего. Родился в трущобах – этакий цветок на болоте. Не согласился даже на меньшую сумму, настоял на том, чтобы оплатить нотариальное заверение и печать налоговой. Потратил все до цента. «Бедность меня не пугает» – так он сказал.

– Джейк, нужно ему помочь.

– Вряд ли получится. Джоан, он по-своему такой же гордый, как Юнис. Однако кое-что мне удалось провернуть. В ходе поисков мне пришлось получить судебное разрешение взломать дверь в их студию, и это нас спасло – я нашел там письмо от его матери, и оно подсказало нам, где искать. Но я также выяснил, что срок арендной платы вот-вот наступит. В агентстве недвижимости были уверены, что со смертью Юнис платить будет некому, и уже собирались расторгать договор. Я заплатил за ближайший месяц, а когда вернулся, выкупил помещение. Так что Джо не придется платить, покуда он сам захочет там жить. Затем я заручился поддержкой знакомого судьи и переписал на Джо банковский счет Юнис в обход юридических формальностей. Девочка не транжирила деньги; у нее накопилось достаточно, чтобы Джо прокормился ближайшие года два.

(Он спустит все за два месяц, босс. Джо не знает цены деньгам. Для него банковский счет – нечто нереальное.) (Не волнуйся, милая, мы с Джейком все уладим.)

Джоан снова вздохнула:

– Джейк, ты меня успокоил. Но судьба мужа Юнис все равно меня волнует. Нужно о нем позаботиться. Раз он не от мира сего, то можно найти способ помогать ему без его ведома.

– Хорошо, Джоан, попробуем. Но Джо Бранка преподал мне урок – в мои-то лета! – что не все в мире можно купить за деньги. Есть люди, которых деньги не интересуют.

– Еще хереса? Я не откажусь от капельки. Если ты не можешь остаться, то я отменю ужин и попрошу, чтобы меня уложили спать.

– Джоан, тебе нужно есть. Набираться сил. Ты будешь есть, если я останусь?

Она озарила его самой лучезарной улыбкой из арсенала Юнис:

– Конечно! Мой дорогой Джейк, спасибо!

Ужин был неофициальный. Подавали только Каннингем и двое слуг. Джоан изо всех сил изображала обаятельную и радушную хозяйку, стараясь не есть слишком жадно, а все было такое вкусное! Обсуждение личных вопросов пришлось отложить до кофе. Джейк отказался от чашки перфекто и согласился на портвейн.

– Спасибо, Каннингем, можете идти, – сказала Джоан.

Оставшись с адвокатом наедине, она спросила:

– Джейк, когда меня вызовут на слушания о дееспособности?

– Что? Когда ты будешь в силах. Или тебе не терпится?

– Нет. Я готова хоть остаток дней провести под твоей опекой.

Джейк едва заметно улыбнулся:

– Джоан, по прогнозам у тебя впереди еще лет шестьдесят, а вот у меня от силы десять-двенадцать.

– С этим трудно спорить. Но ты ведь продолжишь вести мои дела? Или я слишком многого прошу?

Саломон покрутил стакан:

– Джоан, я не вижу причин, почему тебе не вести дела самостоятельно, как только суд отменит опекунство.

(Джоан, смени тему, а то он уйдет!) (Тише, сама вижу!) (Назови ему свое второе имя!)

– Джейк. Милый Джейк. Посмотри на меня. Внимательно посмотри. Вот, именно так. Джейк… ты бы предпочел не видеть меня такой, какая я сейчас?

Юрист не ответил, и Джоан продолжила:

– Тебе лучше привыкнуть, а не бежать от меня. Она… Юнис… наверняка хотела бы, чтобы ты остался со мной.

(Отлично, сестренка, врежьте ему еще. Он хочет остаться.)

– Джоан, все не так просто.

– Просто ничего не бывает. Но убежать у тебя не выйдет, ведь я останусь такой, какая есть, – с ее телом, моим разумом. Ты не сможешь этого изменить. Чего ты добьешься, если уйдешь? Оставишь меня без единственного друга, которому можно доверять, только и всего. Что нужно, чтобы сменить имя?

– Что?

– Сменить имя. Когда восьмого декабря тысяча девятьсот сорок первого года Иоганн Шмидт ушел добровольцем на войну, его фамилию изменили на Смит только потому, что он так назвал ее сержанту. С тех пор никого это не волновало. Теперь я хочу, чтобы все было официально, учитывая, на каком количестве документов стоит моя подпись. Технически это смена пола, верно? Надо ли ее как-то регистрировать, направлять уведомление в суд?

Саломон напустил на себя официальный вид и тут же расслабился:

– Конечно. Об этом аспекте я как-то не подумал. Слишком много других забот. Джоан, в том случае смена фамилии была неформальной, но законной. Каждый человек вправе называться как хочет, если только не руководствуется преступными намерениями – с целью мошенничества, клеветы, ухода от налогов или уголовной ответственности и тому подобного. Ему не требуется разрешение суда. Можешь называть себя Джоан, Иоганном, да хоть Минивером Чиви, и это будет твоим именем, покуда ты пользуешься им в рамках закона. Произносить его можешь, как тебе бог на душу положит. Мне попадалось на глаза дело одного человека, который писал свою фамилию как «Заустински», а произносил как «Джонс». Он даже дал официальное объявление, как произносится его фамилия, хоть в этом и не было нужды; фамилия человека произносится так, как угодно его хозяину.

– А зачем он это сделал?

– Его бабка указала в завещании, что для наследования он должен сменить фамилию, но не уточнила, как ее произносить. Джоан, в твоем случае лучше подать официальный запрос; дождемся только, когда тебя освободят из-под опеки. Но де-факто ты уже можешь пользоваться новым именем.

– Тогда теперь я Джоан Юнис Смит.

От неожиданности Саломон опрокинул стакан и принялся лихорадочно вытирать пролитый портвейн.

– Джейк, не надо. Извини, что это произвело на тебя такое впечатление. Но ты же понимаешь, что так надо? Это моя дань ее памяти, публичное признание неоплатного долга. Вернуть этот долг я не могу, поэтому хочу выставить его на всеобщее обозрение, повесить как объявление на стену, как те бумажки, которые китайские преступные группировки вешают на дверь своим должникам. Кроме того, я ведь на девяносто пять процентов Юнис… и лишь на пять – старый Иоганн, который теперь зовется Джоан. И даже эту малую часть никто, кроме хирургов, и не видел. И наконец, последнее… Джейк, посмотри на меня. Если ты однажды забудешь про эту малую часть и назовешь меня «Юнис», я не обижусь; это тоже мое имя. А если ты намеренно назовешь меня Юнис, я почту это за честь. И всякий раз, как ты назовешь меня Джоан Юнис, я буду рада, зная, что ты делаешь это намеренно и принимаешь меня такой, какая я есть.