Касс врезалась в противоположную стену, а на нее рухнул гобелен.

Бау спрыгнул позади него, шумно выдохнул и заявила:

– Улучшить этот поединок можно было, только поставив их на желе.

Добравшись до Эммы, Лахлан схватил ее за плечи, но она рефлекторно дернулась и ударила его, попав по правому глазу. Он сжал зубы, тряхнул головой – и быстро осмотрел ее, ища травмы. Он невольно поморщился при виде рассеченной нижней губы и выдернул из брюк край рубашки, чтобы вытереть кровь, но Эмма протестующе зашипела.

– Тебе от этого больно?

Бау помог Касс встать и подтащил ее поближе.

– Что тут произошло? – взревел Лахлан, обращаясь к Касс.

– Лахлан, ты жив! – закричала она, кидаясь к нему.

Взгляд, которым он ее наградил, заставил Кассандру сначала замедлить бег, а потом и вовсе остановиться. На лице ее отразилось глубокое недоумение.

– Что с тобой было? – спросила она. – И кто эта вампирша, которой позволено расхаживать по Кайнвейну?

Эмма перевела взгляд с Кассандры на Лахлана, словно с нетерпением ожидала ответа на эти вопросы.

– К ней следует относиться как к почетной гостье.

Пока Касс изумленно ахала, Бау повернулся к Эмме и сказал:

– Я – Бауэн, старый друг Лахлана. Он мне весь день про тебя рассказывал. Очень приятно познакомиться.

Эмма недоверчиво посмотрела на него, а Кассандра наконец обрела дар речи:

– С каких это пор кровопийцы стали гостями?

Лахлан схватил ее за локоть.

– Не смей больше так ее называть!

Оскорбительный вопрос Кассандры заставил глаза Эммы снова налиться серебром. Она резко повернула к двери и пробормотала:

– Видела я вас всех… еду домой.

Бросив на Касс последний яростный взгляд, Лахлан пошел за Эммой и успел застать тот момент, когда она увидела в зеркале свое отражение.

Эмма изумленно отскочила назад. Волосы у нее растрепались, серебро в ее глазах сверкало и переливалось, словно ртуть. Кровь струилась по ее подбородку, а ее клыки хоть и были небольшими, но выглядели опасно острыми. Лахлан увидел, как Эмма ощупывает свое лицо, словно не веря зеркалу. А потом у нее вырвался короткий горький смешок – и их взгляды встретились.

Он знал, о чем она думает. И его это очень огорчало, хотя он и понимал, что это ему на пользу.

Она думала о том, что и сама не меньшее чудовище, чем он.

– Мы не закончили, вампир! – заявила Касс.

Эмма стремительно повернулась – и лицо ее было таким угрожающим, что у Лахлана даже мурашки по коже побежали.

– Да уж! – прошипела она и зашагала прочь.

* * *

Эмма казалась себе страшной.

Глядя в зеркало в ванной комнате, где она мыла руки и лицо, она заметила, что клыки у нее втянулись, а вот глаза не вернулись к обычному цвету и губы были краснее, чем обычно.

Страхолюдка. Как та тварь, которая посмотрела на нее из зеркала внизу, создание, словно сошедшее со страниц комиксов. Вытирая лицо, она обнаружила кровь у себя под ногтями, оставшуюся после того, как полоснула оборотня по животу.

«С кровью на зубах и когтях? Это я?..»

Она вспомнила Лахлана в обернувшемся виде – и не содрогнулась от этой картины, как это было раньше. Потому что все ведь относительно!

В дверь постучали. Она знала, что Лахлан пойдет за ней, но надеялась, что он хотя бы задержится, чтобы что-то объяснить двум остальным. Похоже, он их бросил и сразу пошел за ней.

И все же…

– Уходи!

– Я знаю, что тебе хочется побыть одной, но…

– У-хо-ди! Я не хочу, чтобы ты видел меня такой…

И дверь моментально распахнулась.

Эмма поспешно закрыла глаза.

– Что я сейчас сказала?

– Если ты хочешь побыть в одиночестве – это одно, но прятать от меня лицо не надо, Эмма.

Он повернул ее к себе.

Она почувствовала себя еще более неловко из-за того, что он знал, что именно она ощущает. Глаза у ее теток изменялись именно так – но у них это выглядело совершенно нормально и при сильных эмоциях было вполне ожидаемо.

– Открой глаза.

Она не послушалась, и Лахлан добавил:

– Я их такими видел не в первый раз.

Это заставило ее моментально их открыть. Причем очень широко.

– Как это? – По его пристальному взгляду она поняла, что у ее глаз по-прежнему этот ужасный цвет. – Смотри, как ты на меня уставился! Именно этого я и хотела избежать. Когда это ты мог видеть их такими?

– Они изменяются, когда ты пьешь мою кровь. А смотрю я так потому, что когда у тебя в глазах даже чуть мелькает серебро, я тебя хочу.

– Я не верю…

Он молча притянул ее руку к своему налившемуся желанием члену.

Воспоминание о той ночи в отеле моментально развернулось в голове Эммы – и ее пальцы невольно обернулись вокруг его плоти, готовясь гладить… Воспоминание – странное воспоминание, с его точки зрения…

Она поспешно отдернула руку.

– Но у меня глаза странные! – заявила она, стараясь не смотреть на Лахлана. – И я не могу этим управлять.

– Мне они кажутся прекрасными.

Проклятие! Почему он, черт побери, так готов ее принять!

– Ну так мне твое изменение не кажется привлекательным.

– Знаю. Но я могу с этим смириться, если ты сможешь.

– Отлично. Похоже, ты не только избавился от своего предвзятого отношения ко мне, но даже готов принять то, что я тебя не принимаю. Ты хочешь, чтобы я почувствовала себя полной идиоткой?

– Нисколько. Я просто хочу, чтобы ты знала: я сожалею о том, что случилось.

– И я тоже.

Да: пусть она только что дала отпор этой оборотнихе, это еще не значит, что ей это доставило удовольствие. И она не готова винить Кассандру за то, что та на нее напала. Если бы Эмма сама увидела вампира, разгуливавшего по поместью и любующегося картинами, она тоже на него напала бы.

Эмму случившееся шокировало. Все тренировки, к которым ее принуждали тетки, наконец-то пригодились ей – и она почувствовала себя другим человеком. Она победила! Победила чертову оборотниху.

Но даже чувствуя себя сильной, она не забыла первую ошеломляющую мысль, возникшую у нее в голове, когда она упала на каменный пол и обнаружила, что над ней стоит оборотниха.

Эмма хотела позвать Лахлана! И она твердо знала, что он всегда придет ей на помощь. Лахлан убрал локон ей за ухо.