не может воскресить свою возлюбленную Нэйту, мужественного командира корабля Марта Стэна, добродушного и всезнающего инженера Тэйноса Леоса, механика Рэя Поста и тысячи других айголианцев, с которыми ему довелось пересекаться в жизни.

Он осуществит задуманное, пусть у него на выполнение планов уйдет даже несколько десятков тысяч лет. Теперь ему некуда спешить, время для него теперь не имеет особого значения.

Планета Земля. Россия

Город Новопечорск

Начало двадцать первого века

Прошли сутки после того, как Савельев, Макаров и Чернеев побывали на таинственном объекте.

Вся группа, как и прежде, проживала в общежитии шахты «Северная». В бытовом плане ничего не изменилось. Всё изменилось в плане эмоциональном.

Трое из группы исследователей никак не могли выйти из неведомого им до вчерашнего дня состояния — смешения возбуждения с задумчивостью. Положение усугублялось тем, что они не могли сказать ничего лишнего. В группе возникла некая многозначительная пауза. Но просто молчать, ничего не обсуждать было бессмысленно.

Сергей Алексеевич собрал всех в своей с Евгением Макаровым комнате и попробовал несколько разрядить обстановку:

— Друзья мои, — начал он, — я в достаточно сложном положении. Я не могу вам сказать сейчас что-либо конкретное, но и молчать не могу тоже. Выслушайте меня и постарайтесь не задавать вопросов.

Видно было, как тяжело Савельеву дается каждое слово:

— Коллеги, насколько можно судить по первому впечатлению, мы столкнулись с объектом, созданным в далеком прошлом высокоразвитой цивилизацией, более развитой, чем цивилизация наша с вами. На данном этапе мы можем принять к разработке наиболее простую с логической точки зрения гипотезу. Сейчас мы должны строить версии, придерживаясь положений так называемой «бритвы Оккама».

— Никогда не слышал, — удивленно сказал Игорь Лебедевский. — Что это такое? Расскажите нам, Сергей Алексеевич.

— Это философское положение, которое сформулировал еще в средние века английский мыслитель Уильям Оккам. Оно звучит примерно так: не следует делать посредством многого то, что можно сделать посредством меньшего. Согласно высказыванию Оккама, нежелательно при объяснении нового, неизученного явления обращать пристальное внимание на неизвестные факторы, до этого не встречавшиеся и неисследованные. Это особенно актуально на начальном этапе исследований, когда не выяснено качественное своеобразие предмета изучения.

Сергей Алексеевич, сделав небольшую паузу, продолжил:

— «Бритва Оккама» отнюдь не исключает гипотез. Но из двух или более конкурирующих предположений за основу берется наиболее простое в логическом отношении. Разрабатывается та гипотеза, в которой наименьшее количество допущений позволяет сформулировать наименьшее количество следствий, которые поддаются опытным исследованиям. Поэтому в нашем сегодняшнем положении, когда исследования находятся на начальном этапе, рациональней предположить наиболее простое объяснение тому, с чем нам выпало столкнуться.

— В общем, понятно, хоть и достаточно мудрено, — кивнул Игорь.

Остальные члены группы выжидательно молчали. Савельев подытожил свои рассуждения:

— Так что, друзья, в данной ситуации нам нужно немного подождать, осмыслить, насколько возможно, происшедшее. Для половины из вас мои слова непонятны, но, поверьте мне, это лучшее, что мы сейчас можем сделать.

Рудникову в последние сутки было не до группы. Завалы на шахте случались и раньше, но каждый раз это были экстраординарные события. К счастью, никто в этот день не пострадал, даже оборудование шахты за исключением пары второстепенных кабелей осталось цело. Но путь к таинственному объекту был полностью отрезан. Чтобы его восстановить, требовались значительные силы и достаточно большое, возможно продолжительностью в несколько месяцев, время.

Валентин знал, что с группой Савельева всё в порядке и поэтому не зашел к ним в общежитие. Он лишь поручил водителю «Форда Транзита» Михаилу, как и ранее, быть в их распоряжении и передать, что он зайдет позже, когда разберется с нештатной ситуацией.

Визуально обследовав место обвала, он, конечно, очень расстроился. Шутка ли, столько усилий, столько потраченного времени, и всё напрасно, всё нужно начинать сначала. Но день подходил к концу, шел одиннадцатый час вечера. Уже поздно было что-то предпринимать, все дела следовало перенести на завтра.

На следующее утро, в восемь тридцать Валентин Васильевич был уже на своем рабочем месте, в небольшом кабинете на втором этаже шахтоуправления.

Было удивительно, но предприятие работало в обычном режиме, как будто вчера ничего не произошло. По селекторной связи прошло небольшое производственное совещание, обычное, как и во все другие дни. Директор шахты Сергей Петрович Прохоренко не задал ни одного вопроса, касающегося вчерашнего обвала: он был, как всегда, конкретен, собран и деловит.

В начале десятого в кабинете Рудникова раздался телефонный звонок.

— Доброе утро, Валентин Васильевич! — прозвучал из трубки незнакомый голос. — Мы с вами ранее не встречались, но, я думаю, нам необходимо познакомиться при очной встрече.

Голос был мужской, приятного тембра. Но что-то в нем было особенное, вот только — что, Рудников понять не мог.

— Извините, с кем я разговариваю? — спросил шахтер.

— Мое имя вам ничего не скажет. Я звоню по поводу вчерашнего происшествия на шахте и по поводу группы Савельева.

Рудникова осенило:

— Вы из спецслужб? Всё-таки прошла информация, — разочарованно произнес он.

— Нет, нет, не беспокойтесь, — голос в телефоне был ровный. Валентина удивило то, что интонация не выражала никаких эмоций.

— Познакомимся при встрече. Я не желаю вам и группе Сергея Алексеевича зла. Вы всё поймете, когда мы встретимся. Голос в телефоне на мгновение замер и затем вновь продолжил разговор:

— Вам с товарищами из Москвы в полном составе следует подъехать в район пятнадцатого километра юго-восточного шоссе, на развилке свернуть в сторону поселка Кедровый и проехать еще восемь километров. Справа от дороги увидите мой, скажем так, автомобиль. Там вам всё станет ясно. За рулем должны находиться вы сами. В группе должно быть только семеро. Звукозаписывающую и видеоаппаратуру просьба с собой не брать. Я буду ждать вас там завтра, в двенадцать часов дня. До свидания!

— До свидания! — успел сказать Рудников и связь тут же прервалась.

Валентина Васильевича утренний звонок поразил и озадачил. Слишком много в нем было необычного, неожиданного, даже таинственного. Минут пять он сидел в своем кабинете и размышлял, затем спустился