Валентин вновь прошел к калитке, взялся за колечко, привязанное к шнуру, и несколько раз решительно дернул его вниз. Звонка колокольчика он не услышал, но почти сразу же во дворе хлопнула дверь, и раздался хрустящий звук шагов по утрамбованному снежному насту. Стукнула отодвигаемая задвижка, и заскрипели промерзшие петли. Калитка приоткрылась, и в образовавшуюся щель высунулась рыжая физиономия.

– Михайла?! Ты?! Живой?!

От неожиданности Валентин сделал полшага назад.

– Ванька?!!

Столько дней он мысленно рисовал себе эту встречу!.. И ни один из продуманных им вариантов не предусматривал такого сценария – один на один, нос к носу, без свидетелей.

Рыжий неожиданно метнул свою длинную ручищу и ухватил Валентина за ворот.

– Ты заходь, Михайла, заходь… – ласково приговаривал он, втаскивая Валентина во двор. – А то что ж мы с тобой через калитку разговариваем, как чужие, ей-богу.

Стукнул засов запираемой калитки. Ванька теперь стоял, скрестив руки на груди и привалившись спиной к калитке, как бы подчеркивая этим, что путь на улицу Валентину отрезан. Был он без полушубка, в одной лишь рубахе с распахнутым воротом и закатанными по локоть рукавами. На правой его лапище, теряясь наполовину в зарослях густых рыжих волос, красовался столь необходимый Валентину браслет. И это был факт, которому Валентин не мог не порадоваться, несмотря на сложность ситуации, в которой он оказался. Испуг, вызванный неожиданным появлением наглой Ванькиной морды, уже прошел, и к Валентину вновь вернулась способность здраво и логично мыслить. Собственно говоря, ничего страшного или фатального в его нынешнем положении не было, если не считать, конечно, того, что один раз Рыжий уже пытался его убить.

– А ты, Рыжий, оказывается, убивец, – твердо заявил Валентин, глядя Ваньке прямо в глаза. – И в городской страже о том уже знают.

– Это что же ты такое-то, Михайла, говоришь? – вдруг засуетился Ванька. И куда только подевалась глумливая улыбочка с его толстых слюнявых губ… – Какой же я убивец?

– Самый настоящий! – продолжал свою атаку Валентин. – Разве не ты меня убить пытался?

– Да бог с тобой, Михайла! Я ж тебе только один раз и засветил по башке. Легонечко… Мне ж мой браслет нужен был, а ты ни браслета не возвращал, ни денег за него не платил. Вот я и решился свое добро вернуть.

– Легонечко, значит, говоришь… Браслет… А зачем же ты с меня всю одежду снял и замерзать оставил?

– Так то по недомыслию, Михайла, ей-богу. Ты ж браслетом пользовался, а денег не заплатил. Вот я и взял твою одежду. Должон же мне быть какой-то прибыток за то, что браслет у тебя был. А про то, что ты замерзнуть можешь, я и не подумал.

– Ой ли? – Криво ухмыльнувшись, Валентин недоверчиво покачал головой. – Что же ты тогда так удивился, меня живым увидев? Сейчас вот… Когда калитку только открыл? А?

Ванька смешался. От его былого победоносного вида не осталось и следа.

– Ну а чё ж мне не удивляться? Удивился, понятное дело… Не виделись-то вон уже скоко… Нет, ну, ей-богу, Михайла, и не думал я тебя жизни лишать…

Разговор получался хоть и дурацкий, но на равных. Разнообразные сценарии, разработанные Валентином совместно с Надеем, сводились в принципе к одному. Ваньку нужно выманить на улицу и спровоцировать на драку, а тут, словно из-под земли, Надей с парой стражников объявляется. Ванька отправляется в городскую каталажку, а браслет возвращается к Валентину. На деле же получилось совсем не так. Ни Надея со стражниками, ни даже Ерохи с Силкой. Так что сценарий пришлось писать по ходу пьесы.

– Слышал, ты его продать хочешь, – Валентин мотнул головой, как бы указывая на браслет.

– О-о, Михайла… – Рыжий явно обрадовался, что разговор съехал с неприятной для него темы «убивства». – Знал бы ты, сколь я побегал. В Орел даже ездил.

– Ну?

– Точно. Хотел лохматого того найти, у которого ты браслет… Гм-м, гм-м… позаимствовал.

– Нашел?

– Нет, говорят, что он то ли в Москву подался, то ли еще куда.

– Слушай, Иван, так за чем же дело стало? Продай его мне. – Валентин вытащил из кармана кошель, развязал его и высыпал деньги на ладонь. Пересчитал. Ровно десять рублей. Все правильно. Именно столько они с собой и брали, отправляясь поутру на «работу». По десять рублей на душу. – Держи, здесь десять рублей, как ты и хотел.

– Не-эт, Михайла. – Ванька закрутил своей рыжей башкой. – Это я хотел десять рублей, когда не знал, что браслет-то, оказывается, волшебный. А теперь он стоит двадцать, никак не меньше.

Двадцати рублей у Валентина с собой не было. Эх, был бы с ним Силка или Ероха!.. Но Ероха остался охранять дом, а Силку он сам отпустил. Валентин порылся по карманам и набрал еще два рубля мелочью, оставшихся у него после сегодняшнего похода в железно-скобяную лавку.

– Брось, Иван. Какой еще волшебный? Не дури. Вот тебе еще два рубля. Бери их и давай мне браслет.

– Нет, Михайла. Я тебе точно говорю – волшебный. Как его на руку наденешь, так руки вдвое сильней становятся.

Валентин не сдержал скептической улыбки:

– Так уж и волшебный? Выдумываешь ты…

– Точно говорю. – Ванька истово перекрестился. – Как Бог свят! Я вот давеча с одним схлестнулся… Пятеро их было. И все конные и оружные. А я с голыми руками на лесной дороге. Так я молодую сосенку сломил и ею отбился. Ей-богу, не брешу. Трое ускакали, а двоих с коней сшиб, так они пешки чесанули. А коней я домой привел. Не веришь? Пойдем покажу, они в сарае стоят.

– Ладно… – Валентин махнул рукой. – Так и быть. Держи десять рублей. Это пусть задаток будет. Никуда не уходи. Сейчас я тебе еще десятку принесу. – Валентин сделал строгое лицо. – Но без дураков! Чтоб потом не оказалось, что он еще и золотой, и еще черт знает какой, и что стоит он уже тридцатку!

– О чем речь, Михайла… Я-то свое слово завсегда держу. Договорились: двадцать, значит, двадцать.

Ванька отодвинул засов, распахнул калитку и отодвинулся в сторону, освобождая проход.

– Скоро буду! – заверил его Валентин и, выскочив на улицу, понесся к себе, в Гончарную слободу.

– Открывай, Ероха! Это я! – Добежав до двери своего дома, Валентин заколотил в нее что есть сил. Бежать ему пришлось километра три с лишним, и, хотя почти половину этой дистанции Валентин не бежал, а прошел ускоренным шагом, сил у него почти не осталось.

– Минька, ты? – удивился Ероха.

– Я, я… Открывай.

Защелкали отодвигаемые засовы, и наконец дверь открылась.

– Ты чего, Минь? А Силка где?

Оттерев Ероху в сторону, Валентин, тяжело дыша, ввалился в дом.

– Ванька приехал. Браслет у него. Деньги нужны, – объяснил он.