Так она и сделала. Однако не учла, что из-за наклона наберет большую скорость, и врезалась в перила. Но задерживаться не стала. Слезть с крыши оказалось просто — нащупывая ногами опору, можно было ухватиться за столбик перил.

Однако на этом удача покинула ее окончательно. Болтая ногами в разные стороны, Джослин не находила ничего, кроме воздуха. В своих рассуждениях она исходила из того, что каждая крыша имеет опорные столбы. Иначе на чем эта проклятая штука может держаться? Так где же чертов столб? Дьявол бы все это побрал, ну почему она не обратила внимания на такие вещи, когда въезжала в гостиницу? От входа в гостиницу на балкон ведут несколько ступенек, но это все, что она может вспомнить. И даже представления не имеет, на какой высоте висит. Находится ли под ней балкон или земля, до которой еще дальше? Быстро взглянув вниз, Джослин не увидела ничего, кроме тьмы.

Предположим, ей удастся пробраться вдоль крыши и поискать опорный столб там. Но у нее устали руки и за те несколько секунд, что она висит. С таким же успехом можно прыгать прямо здесь, пока она еще чувствует руки. Тогда, может быть, она сумеет приземлиться на задницу, а не на ноги. Но Джослин никак не могла решиться. В ней начала расти паника, и с каждым мгновением расстояние до земли в ее представлении увеличивалось все больше и больше, пока не превратилось в бездонную пропасть.

Девушке потребовалось несколько мгновений, чтобы сообразить: ее ноги уже не просто болтаются в воздухе, а кто-то обхватил их под коленями. В тот момент, когда это до нее дошло, она услышала тихий знакомый протяжный голос, сказавший: «Отпускай!». И готовый вырваться крик превратился в глубокий выдох.

Джослин разжала руки. Точно так же, как в тот раз с кареты, когда они впервые встретились, она доверчиво скользнула в его объятия, зная, что он ее удержит.

Но сейчас все получилось несколько по-другому. Она оказалась в твердом кольце его рук, и он не сразу отпустил ее.

Воцарилось долгое молчание. Джослин пыталась разглядеть во тьме его лицо, но ей это не удалось. Она не могла понять, каким образом Кольт оказался здесь именно тогда, когда был так нужен, но еще не настолько пришла в себя, чтобы задавать вопросы.

Наконец Кольт нарушил молчание, произнеся полным сарказма голосом:

— Позвольте мне самому угадать. У вас отвращение к дверям, верно?

С этими словами он поставил ее на землю, но не отодвинулся, а схватил за плечи. Чтобы поддержать? Она предпочитала думать, что ему хочется касаться ее. Во всяком случае, ей-то этого очень хотелось. Но тут сквозь растрепанные мысли до нее дошел смысл вопроса, и она мгновенно забыла, как чудесно находиться в его объятиях, вспомнив, почему она вообще здесь оказалась.

— Там кто-то есть… — торопливо начала объяснять Джослин. — Я услышала шум в коридоре… а мой ридикюль лежал слишком далеко… Я не успела бы до него добраться… Потом увидела, как поворачивается дверная ручка… Что еще мне оставалось делать?

Кое-как он понял суть.

— Вы хотите сказать, что кто-то пытался проникнуть в вашу комнату, герцогиня?

— Не просто пытался. Дверь была не заперта. Я не стала дожидаться, пока ее откроют, но нисколько в этом не сомневаюсь.

— А ваша охрана?

— Там был только один. И, боюсь, он мертв. Тот шум, что я слышала…

Не дожидаясь конца фразы. Кольт отодвинулся и сунул ей в руку свой револьвер. Не стал он тратить время и на объяснения.

— Стойте здесь! — только и бросил он.

— Но куда вы?

Глупый вопрос, так как он уже подпрыгнул, ухватился за край крыши, в мгновение ока взлетел на нее и исчез. Джослин поглядела на пустынную улицу, залитую лунным светом, на темный балкон, где недавно стояла, и на револьвер в своей руке. Длинноствольный и тяжелый, совсем не похож на ее маленький «дерринджер». Ей никогда прежде не доводилось пользоваться таким оружием, и она сильно сомневалась, сумеет ли это сделать теперь, потому что пальцы еще не отошли от напряжения.

Через пару секунд оружие оттянуло руку. Она положила его на сгиб локтя и посмотрела на крышу. Оказывается, она почти дотянулась до остатков углового столба, который находился именно там, где и должен был, но когда-то сломался, и его не удосужились починить. От этого открытая ей стало лете. Все-таки спонтанный план оказался не совсем дурацким. Но она и не подумала довести его до конца и бежать в конюшню, как собиралась. Кольт велел стоять на месте, вот она и стоит.

Комната не была пуста. Там находились двое мужчин, и оба рылись в вещах герцогини, небрежно расшвыривая по полу ее платья и прочее барахло. Один нашел шкатулку с драгоценностями и пытался при помощи маленького ножика взломать замок, второй стоял на коленях, засунув голову в самый большой кофр. Ни тот, ни другой не смотрели на окно, через которое бесшумно залез Кольт. Их беспокоила только дверь, и они бросали на нее нервные взгляды.

В течение нескольких секунд все было кончено. Тяжелая крышка кофра опустилась на голову первого как раз в тот момент, когда он начал вставать, держа что-то в кулаке. Другого Кольт ударил ногой в челюсть. Это было ошибкой. Он больно зашиб ногу и витиевато выругался с досады, что не воспользовался ножом, который держал наготове. Теперь в ноже не было необходимости, поскольку оба грабителя начисто вырубились.

Кольт с отвращением доковылял до кровати, чтобы осмотреть ногу, но, едва опустившись на нее, почувствовал аромат духов Джослин и вскочил как ошпаренный, изрыгая очередную порцию проклятий. В этот момент он был настолько взбешен, что охотно перерезал бы глотки обоим воришкам. Но здравый смысл одержал верх. Не их вина, что он полночи проторчал в темноте на той стороне улицы, потягивая из бутылки местную сивуху, уставившись на ее окно как влюбленный болван и рисуя себе полдюжины разных картинок, которые вполне могли бы стать реальностью, реши он воспользоваться этим открытым окном.

Пришлось выдержать генеральное сражение со своей совестью, чтобы побороть себя и не перейти улицу.

И теперь он был в ярости: совесть одержала верх, но, несмотря на это, он все равно оказался здесь, в ее комнате, к тому же возбужденный сознанием, что она стоит внизу и ждет его.

Оставалась крохотная надежда, что ее там уже нет, и она помчалась сообщить своим охранникам о происшедшем. Но к тому времени, когда Кольт вернулся и обнаружил Джослин, послушно стоящую на том же самом месте, он уже обуздал свое вожделение и вновь владел собой, подавив даже гнев.

— Можете войти, герцогиня.

Удивительно, но его голос звучал почти вежливо. Откуда ей знать, чего это ему стоило!

— Вы хотите сказать, что в моей комнате никого не было?

— Этого я не говорил. У вас тут была пара визитеров, но я их удалил. Я встречу вас в коридоре.

— Нет, подождите! — горячим шепотом отозвалась Джослин. — Я не могу идти через фойе. Что, если меня кто-нибудь увидит в таком виде?