Получая определенную информацию о перемещении новых советских дивизий в непосредственной близости от линии фронта, видя истощение ударных соединений ГА «Центр» в последней декаде ноября и в первые дни декабря 1941 г., немецкое командование имело возможность предотвратить худшие для него последствия надвигающегося кризиса. В сводках ОКХ отмечалось, что не только на северном фланге ГА «Центр», но и в районе Тулы, на участке 5-го армейского корпуса «противник ввел в бой свежие силы…»[316]

Однако парадокс заключался в том, что выводы немецкой разведки (которые разделяли представители и ОКХ, и ОКВ) во многом противоречили здравому смыслу. Весьма характерна следующая оценка обстановки на фронте отделом по изучению иностранных армий Востока генштаба ОКХ. 4 декабря 1941 г. он сообщил: «…сила противника заключается в умелом использовании заминированных участков и в большом количестве тяжелых танков, самолетов и тяжелых орудий… В общем же боеспособность противника не настолько велика, чтобы без значительного подкрепления можно было предпринять крупное наступление»[317].

Можно только догадываться чего было больше в подобном заключении германских штабистов – незнания истинной обстановки на фронте или нежелания признать ошибочность своих расчетов на неминуемый крах Советского Союза. Возможно, подчиненная ОКХ разведывательная служба не желала идти против стержневой линии верховного командования Германии, все еще надеявшегося на успех последнего штурма советского бастиона. В любом случае необходимо отметить, что подобные выводы оказывали непосредственное воздействие на командование ГА «Центр». Оно не усматривало в сложившейся ситуации никакой серьезной опасности. Пока была хоть малейшая надежда на успех фон Бок не желал отдавать войскам приказ зарываться глубоко в землю. Противоречие, возникавшее между реальной обстановкой на фронте и оценкой таковой немецким командованием стало одной из причин разразившегося вскоре сильнейшего кризиса германской армии.

Безусловно, советское командование сделало все от него зависящее, чтобы контрнаступление было подготовлено как можно более скрытно. Все переговоры по радио и переписка строжайшим образом засекречивались и контролировались. Немецкому военному руководству не удалось получить достоверных данных, раскрывающих замыслы противника. Перехваченные тогда документы Красной армии не содержали планов какого-либо широкого наступления. Так, в руки разведотдела 2-й полевой армии попал приказ штаба одной из противостоящих советских частей. Но в нем немцы нашли лишь информацию о ближайших задачах по удержанию обороны[318]. В немецких сводках также отмечалось, что в ходе боев за город Ефремов не удалось раскрыть намерений советского командования, на этом участке[319].

Наступление ГА «Центр» на всем ее фронте в первые дни декабря выдохлось. Силы немецких войск иссякли. Продвижение вперед стало невозможным. Что делать дальше, оставалось неясным. Планы ОКХ были фон Боку неизвестны. Как отмечает К. Рейнгардт, командующий ГА «Центр» не имел понятия, как его объединения должны готовиться к обороне в зимних условиях, будут ли для них подтянуты резервы и не следует ли группу отвести на рубеж, сокращающий линию фронта[320]. Шло время, а директивы ОКХ на отступление или закрепление на достигнутых позициях все не поступало; брать инициативу в свои руки фон Бок не стремился и поэтому некоторое время бездействовал. Но 5 декабря 1941 г. когда возникла угроза неоправданно больших потерь 2-й танковой армии, он согласился с отводом ее соединений за р. Дон (на чем настоял генерал Гудериан) и санкционировал переход к обороне 3-й танковой группы[321].

В этот же день фон Бок отдал распоряжение командующим 4-й армией, 4-й и 3-й танковых групп начать подготовку к возможному отходу. Приказ командующего ГА «Центр» № 2870 от 5 декабря 1941 г. гласил: «На случай, если последует приказ на частичный отрыв от противника и занятие обороны, группа армий устанавливает следующий общий рубеж: Нарские пруды – течение реки Москва до Каринское – Истринское водохранилище – Сенежское озеро – район восточнее Клин – левый фланг 36 мд в районе Волжского водохранилища…» Возможное начало отхода было намечено на вечер 6 декабря[322]. Но время на организацию обороны было уже упущено. На рассвете 5 декабря соединения левого фланга Калининского фронта, а в 14 часов пополудни – правого фланга 5-й армии Западного фронта нанесли мощные удары по германским частям. Началось контрнаступление советских войск под Москвой. Согласие Гитлера на отход ГА «Центр» последовало лишь на следующий день.

Таким образом, ГА «Центр», возобновив наступление на Москву в середине ноября 1941 года так и не смогла выполнить поставленную перед ней задачу взятия советской столицы. В начале декабря она достигла пределов своих возможностей, хотя отдельные ее соединения и части продолжали атаки на советские позиции. Одна из них на короткое время достигла Химок. Наступил кульминационный момент сражений, таящий в себе опасность для немецких войск. Академик А. Самсонов писал, что положение ГА «Центр» характеризовалось тогда следующими факторами: армии фон Бока растянулись одним эшелоном на фронте до 1000 км; над фланговыми группировками ГА «Центр» нависли с севера – войска Калининского фронта, а с юга – армии левого крыла Западного и правого крыла Юго-Западного фронта; коммуникации группы фон Бока подвергались ударам советских партизан и авиации. К тому же началась холодная и снежная зима, к которой Красная армия была подготовлена намного лучше[323]. Все эти факторы в значительной мере предопределили разразившийся под Москвой невиданный кризис германской армии. К тому же в конце ноября советские войска добились больших успехов на флангах советско-германского фронта – под Тихвином и Ростовом. Освобождение этих городов не только сорвало немецкие планы соединения с финнами и выхода к Кавказу, но и способствовало созданию условий для начала контрнаступления Красной армии на центральном участке фронта.

Время для удара по войскам ГА «Центр», 5–6 декабря, было выбрано советским командованием очень удачно. Противник был истощен, и нужно было использовать выгодную ситуацию, пока фон Бок не получил подкрепления из самой Германии и оккупированных стран Европы.

Начавшееся 5–6 декабря 1941 г. контрнаступление советских войск под Москвой продолжалось до начала января 1942 г. и переросло в общее наступление сил Красной армии. ГА «Центр» оказалась какое-то время на краю пропасти, ее поражение грозило катастрофой всем немецким войскам на Восточном фронте. Инициатива перешла к Красной армии, – теперь уже ее командование определяло время начала и направления ударов по противнику. Однако руководство вермахта все же сумело зимой 1941/42 г. избежать полного разгрома своих войск. Помня о судьбе Наполеона, Гитлер и его генералы предприняли в декабре 1941 – в первой половине января 1942 г. ряд жестких контрмер, позволивших ликвидировать угрозу развала всего фронта. Понять, что из себя представляли эти контрмеры и какое влияние они оказали на ход дальнейших событий, не менее важно, чем разобраться в действиях советской стороны. В этом отношении ключевые этапы боевых действий ГА «Центр» в обороне не всегда совпадают с этапами наступления противостоящих ей сил Красной армии (то есть с хронологическими рамками контрнаступления под Москвой и Ржевско-Вяземской операции). Оборонительные действия ГА «Центр» можно подразделить на следующие периоды: с начала советского контрнаступления и до приказа «держаться»; после этого приказа и до разрешения на отход; и далее – до конца апреля 1942 г. Настоящий раздел посвящен первым из двух указанных периодов, то есть событиям с начала декабря 1941 г. до середины января 1942 г. Обратимся к немецким документам, которые отражают действия ГА «Центр» в кризисной ситуации и объясняют причины, почему она все-таки не была разгромлена и сумела стабилизировать свое положение на фронте.