— Все понятно, — перебила его Лисандра. — Все понятно. С этой системой я только что столкнулась. Более вопросов не имею.

— Ну и хорошо, — сказал сын змеи. — Значит, ты уяснила.

— Еще бы, — подтвердила Лисандра. — И более у меня нет никакого желания играть в эту игру. Ни за какие коврижки. Пусть даже в конце пообещают корону царей всего мира-цепи, пусть посулят превратить в ангела, ни за что не соглашусь.

— Уверена?

— Абсолютно.

— В таком случае мне пора двигаться дальше. Если захочешь со мной увидеться, если вдруг у тебя появится ко мне какое-то дело… Я это узнаю и приду.

— Пусть будет так, — сказала Лисандра.

Ей и в самом деле сейчас больше всего на свете хотелось, чтобы сын змеи от нее отвязался.

— Я ухожу, — сообщил чешуйчатый.

— Иди, иди…

Сказав это, она устроилась на скамейке поудобнее и закрыла глаза. Почему-то ей сейчас хотелось делать именно это. Сидеть, закрыв глаза, и думать. Вся эта божественная история была ей сейчас понятна на сто рядов, но все-таки оставались кое-какие вопросы.

И даже не вопросы. А вот например… Ей пришла в голову мысль, что сын змеи прав. Боги теперь ее и в самом деле не оставят в покое. Кто знает, каким образом они надумают вмешаться в ее судьбу, и наверное, в ближайшее время ей надо быть поосторожнее. С другой стороны, если она слишком сильно испугается, утратит кураж, какая она будет после этого ночная охотница? Впрочем, это тоже сейчас не очень важно. Со страхом она справится. Не впервой.

А важно…

Так все-таки почему она пощадила этот мир? Тогда, в момент решения, она действовала повинуясь импульсу. Она тогда вдруг поняла, что так нельзя, и понимания этого оказалось достаточно.

Что послужило причиной?

Хантер?

Она ухмыльнулась. Ну вот, кажется, это имя прозвучало. Кажется, ей все-таки удастся поговорить с собой честно. Так ненависть или любовь? Оказавшись в этом мире, она внушила себе, она буквально уговорила себя, что ее любовь к Хантеру была всего лишь иллюзией, и избавилась от этого проклятия.

Много ли понадобилось, чтобы оно вернулось? Или просто проснулось, поскольку никуда не уходило? Скорее всего — второе. И это означает…

Лисандра открыла глаза и взглянула в сторону ворот.

Створки снова были распахнуты. Теперь через ворота проезжала целая процессия. Центром ее был роскошный помост, украшенный по краям розами с огромными алыми шипами. Помост этот несли несколько мужчин в длинных плащах и шляпах, с суровыми, неподвижными лицами и недобрыми глазами. На помосте на золотом троне, несколько напоминающем тот, на котором Лисандра совсем недавно сидела, находился некто, облик которого при всем желании разглядеть не удавалось. Причем человек этот не был невидим, и никакой волшебной дымки его не скрывало. Просто черты лица его были настолько невыразительны, настолько ничтожны, что любой взгляд на нем долее чем на мгновение не задерживался. Не за что ему было зацепиться.

Заинтересовавшись этим феноменом, вампирша сделала над собой чудовищное усилие и попыталась все-таки рассмотреть и запомнить черты лица человека на помосте.

Нет, не получается. Либо он суперспециалист по маскировке, либо феноменальное ничтожество. Первое или второе?

Да ее-то какое дело? У нее и своих забот хватает.

Хантер…

— Ну, в общем, мне самое время уходить, — сказал сын змеи.

— Так что же ты не уходишь? — спросила Лисандра.

— Жду, когда ты хорошенько подумаешь. Кажется мне, что после этого ты захочешь со мной поговорить, и, возможно, мы даже заключим сделку.

— Уверен?

— Не совсем. Но почему бы не подождать? В общем, ты думай, думай… Ты, кажется, подумать о своей жизни собиралась? Давай шевели мозгами.

Вот чего вампирша не терпела, это когда кто-то пытался ею командовать.

— Не твое дело, — огрызнулась она.

Сын змеи театрально взмахнул лапами и даже покрутил головой, словно не в силах понять, как она может ему так дерзить, но остался на месте, никуда не ушел.

Лисандра вздохнула.

Хантер… Будь она обыкновенной женщиной, завоевать его сердце будет гораздо проще. И потом, умудрившись утратить вампирские качества, она могла бы немедленно вернуться туда, куда ей сейчас хода нет… Завоевать? Нет, нет, зачем ей это нужно? Она вампирша и не может иметь ничего общего с этим охотником. Он ее враг… А значит…

Она озадаченно почесала в затылке.

Ну хорошо, ладно, допустим, все это ей нужно лишь для того, чтобы втереться Хантеру в доверие. А там… А там… Кажется, она опять пытается саму себя обмануть. Будет ли это «там»? И еще эти божественные игры, в которые она влетела, словно неосторожный прохожий в засаду банды грабителей.

Хорошо, хорошо, о них потом. Для начала надо разобраться с Хантером и точно выяснить, что именно она к нему испытывает. Любовь или ненависть?

Как бы это выяснить? Как такие вещи определяются?

— Надумала? — спросил сын змеи.

— А ты торопишься?

— Нет. Если надо, я могу и подождать.

— Вот и жди. Учти, надоест — держать не буду.

Сказав это, вампирша улыбнулась.

Похоже, чешуйчатому придется ждать очень-очень долго. Причем он сам этого захотел. Вот пусть и ждет. Ей по крайней мере не будет скучно. И вообще должна она хоть как-то его наказать за то, что он втянул ее в эту божественную историю?

Она осторожно погладила магический амулет и не удержалась, на мгновение все-таки взглянула вверх, полюбовалась солнечной зверушкой. Всего лишь на мгновение. Во избежание…

Не занимается ли она пустячным делом, пытаясь строить планы на будущее там, где это невозможно? Завтра, а может, и уже сегодня на нее свалится очередное приключение, и все планы накроются медным тазом. Значит, подводить итоги и искать причины тех или иных ее поступков рановато. Этим делом надо заниматься тогда, когда уже все сделано.

А пока…

Все еще только начинается, все еще лишь начинается. Может, это и было истинной причиной, благодаря которой она пощадила город-мир? Предчувствие, что именно этот поступок не только избавит ее от скуки, но и приведет на дорогу, на которой она найдет ответы на все интересующие ее сейчас вопросы? На ту дорогу, по которой она пока сделал лишь шаг. Очередь за следующими.

2005 г.

1

Пустыня пахла сиренью. Она так и называлась — Сиреневая пустыня.

К вечеру запах усиливался и для обладавшего тонким нюхом крысиного короля становился почти непереносимым. На караванщиков он, похоже, либо просто не оказывал никакого действия, либо же они к нему просто притерпелись и вовсе перестали замечать.