От подобного чтения волосы вставали дыбом. Горячность автора порой не знала пределов. Там, где вполне можно было ограничиться одним прилагательным, он вставлял два или три.

Книга, однако, была основательно зачитана: Нэнси Уайт явно соглашалась с автором по большинству вопросов. Она постоянно спорила с ним по поводу фактов или технических подробностей, но, похоже, в главном они сходились: множество людей умерли или были навсегда ввергнуты в нищету лишь из-за того, что человечество не может или не хочет обуздать свою страсть к размножению.

Я показала книгу Алексу.

– Паникер, – сказал он. – И она, кажется, тоже.

Я уныло уставилась на книгу:

– Возможно, как раз это нам и нужно.

Он удивленно взглянул на меня:

– Не знал, что ты из этих чокнутых «зеленых».

Когда на следующий день я подлетала к слиянию рек Мелони и Наракобо, возвращаясь домой, позвонил Влад Коринский – владелец таблички с историей предыдущих полетов «Поляриса». В конечном счете, решила я, она вполне могла быть самым ценным из всех артефактов, уцелевших после взрыва. Никто не знал, где именно на корабле она находилась, но, если Мэдди придерживалась традиций, табличку следовало поместить на мостике, на видном месте. Влад был путешественником и искателем приключений. Он побывал в Хокмире, Морикалле, Хамалупе и во многих других местах, где велись археологические раскопки – как на планете, так и за ее пределами. Стены комнат в его доме были украшены фотографиями – Влад на фоне руин городов, принадлежавших полудюжине древних цивилизаций. За многие годы он основательно обгорел на солнце, на лицо наложили отпечаток ветры десятка планет.

Он занимался покупками, обновляя свое жилище, и просматривал наш каталог – нет ли чего нового на подходе?

– Вы позвонили как раз вовремя, Влад, – сказала я. – Мне случайно попался коммуникатор из Арувии. Ему четыре тысячи лет, но он в отличном состоянии. Кто-то потерял его во время сражения при Эфанте.

Мы еще немного поговорили, и Влад пообещал подумать. По голосу было ясно, что он уже клюнул на приманку. Но ему не хотелось выглядеть чересчур сговорчивым.

Влад мне нравился. Несколько раз мы ужинали вместе, в нарушение общепринятого правила: никаких личных отношений с клиентами. Алекс об этом знал и болезненно морщился при всяком упоминании имени Влада, но ничего не говорил. Видимо, он полагался на мое благоразумие или здравомыслие – virtue. Надеюсь, что не на мою добродетель.

– Как у вас дела, Чейз? – спросил Влад.

В голосе его прозвучала тревога, и я поняла, из-за чего он звонил.

– Все хорошо, – ответила я. – Спасибо.

– Рад за вас. – На лобовое стекло упало несколько дождевых капель. – Ничего не узнали про парня, который пытается украсть артефакты?

– Влад, я не говорила, что их пытаются украсть.

– Разве это не ясно?

– Пока мы не знаем в точности, что происходит. Просто хотим, чтобы вы были осторожнее.

– Ладно. Я хотел сказать, что посторонних здесь не появлялось.

– Хорошо.

– Если кого-нибудь увижу, сразу же сообщу.

Похоже, сегодня был мой вечер. Когда я вернулась домой, искин проинформировал меня, что звонит Ида Патрик.

Ида была хорошо образованной и педантичной женщиной средних лет, из тех, которых можно встретить по вечерам в клубе за игрой в ориноко и фруктовым соком. Ничто не вызывало у нее такого негодования, как неподобающее поведение. Мир представлялся ей чистым, полным света пространством, вместилищем благопристойности и добродетели – и любому, кого это не устраивало, следовало попросту подыскать себе другое место. Одно лишь мое предположение о том, что где-то бродит вор, возмутило ее до глубины души. И тем не менее она любила интригу.

– Чейз, – сказала Ида, заговорщически понизив голос, – мне звонили.

– Насчет комбинезона?

– Да, – выдохнула она.

– Кто?

– Сказал, что он историк, пишет книгу про «Полярис» и хочет узнать, можно ли взглянуть на комбинезон.

– Как его зовут?

Она сверилась с листком бумаги.

– Кирнан, – сказала она. – Кажется, Маркус.

Маркус Кирнан. Я запустила быстрый поиск.

Нашлось двое Маркусов Кирнанов – один на другой стороне планеты, другой в Тибере, в двадцати километрах от Андиквара, недалеко от того места, где жила Ида. Последний написал две популярные исторические книги о знаменитых катастрофах прошлого века. Одна, «Паллиот», была посвящена катастрофе знаменитого воздушного корабля в 1362 году: тогда, в 1362 году, погибли сто шестьдесят пять пассажиров, включая великого писателя Альберта Комбса. Другая, «Парусник», рассказывала об исчезновении Бакстера Холлина и его пассажиров, деятелей шоу-бизнеса, отправившихся в Туманное море в 1374 году и пропавших без вести. Этому Кирнану было семьдесят лет.

– Как он выглядел, Ида?

– Рыжеватые волосы, молодой, симпатичный.

– Высокий?

– Не знаю, я не видела его вживую. Судя по видео, среднего роста.

– Когда он придет?

– Завтра вечером, в семь. Он хотел зайти сегодня, но я сказала, что занята.

Мы проверили второго Маркуса Кирнана – на всякий случай. Несмотря на имя, он оказался женщиной.

Можно было просто предупредить Фенна, но Алекс хотел лично увидеть загадочного незнакомца и услышать, что тот скажет.

– Возможно, – сказал он, – мы столкнемся с чем-то таким, к чему Фенн вряд ли готов.

Ида жила неподалеку от Маргулиса, на озере Духов, в восьмидесяти километрах к западу от Андиквара, – одна, в роскошном старинном доме с окнами, выходившими на все стороны, куполообразной крышей и панорамной террасой. Восточное крыло охраняла стеклянная башня. Обстановка внутри была достаточно эклектичной – Ида собирала все, что привлекало ее взгляд. Современное кресло с раздельной спинкой соседствовало с альтезианской кушеткой и столиком из черного дерева. Я бы свой дом так не обставила, но у Иды все это казалось вполне уместным.

Алекс заранее заказал копию комбинезона, которую мы принесли с собой. Ида сравнила ее с оригиналом.

– Потрясающе! – сказала она. – Вообще не отличишь. Думаете, он ее схватит и попробует сбежать?

– Нет, – успокоил ее Алекс. – Вряд ли. Но если даже и так, не пытайтесь ему помешать.

– Он опасен?

– Наверняка нет. Впрочем, рядом будет Чейз, вам нечего бояться. – (Да уж, конечно!) – А я спрячусь за занавеской. Главное, что вам следует знать: он не тот, за кого себя выдает.

– Вы уверены?

– Скажем так: если это тот, о ком мы думаем, он использует разные имена всякий раз, когда мы о нем слышим.