– Ты почему в кино не пошёл? – налетела она на него.

– А сколько времени?

– Полшестого! Я ждала тебя, ждала, как дура!

– Арка, ну извини! Я не знал, сколько времени... Думал, ещё рано... Вот... Так уж получилось... – мямлил он.

Арка, конечно, страшно обиделась, убежала домой, но, как говорится, милые ругаются, только тешатся. Через два дня возлюбленные помирились и снова наслаждались обществом друг друга.

Разрыв их отношений был предопределён – наша героиня, как и любая другая девушка, не смогла бы долго терпеть чрезмерного внимания своего кавалера к голубям и практически полного отсутствия оного по отношению к себе. Однако, несмотря на это, в нашей истории не всё столь однозначно.

Во-первых, Гаврилова в семнадцать лет ясно осознала, что никакая она не уродина, а, напротив, очень привлекательная девушка, на которую засматриваются не только однокашники, но и совершенно посторонние, незнакомые мужчины на улице. И это не преувеличение. Спустя год после получения паспорта переходный возраст нашей героини окончательно завершился – она полностью сформировалась, превратившись из гадкого утёнка в прекрасного лебедя. Все те недостатки, которые так досаждали ей в отрочестве, либо исчезли (как, например, волосы на руках), либо претерпели метаморфозу, превратившись в несомненное достоинство. Большой рот, который всегда почему-то напоминал ей лягушачий, стал выглядеть совсем по-другому – чувственно и привлекательно. В больших, печальных глазах появился необыкновенный блеск (вообще, надо сказать, эти карие с голубыми белками и поволокой глаза свели с ума не один десяток мужчин). Густые пшеничные волосы, стянутые в конский хвост на макушке, выразительные брови вразлёт...

Вот чем недовольна оставалась Аврора всю свою жизнь, которая, в свою очередь, доказывала обратное, так это носом. Нет! Он не был большим, длинным или кривым! Он поразительно гармонировал с Аврориным лицом. А та горбинка, которую наша героиня унаследовала от отца, отнюдь не портила его – наоборот, такой нос только добавлял Авроре шарма.

Нездоровая подростковая худоба к семнадцати годам сменилась идеальной фигурой! Её тонкие длинные руки смотрелись теперь аристократично-изящными, ноги с кривинкой выровнялись и тоже выглядели весьма, весьма впечатляюще (уж поверьте, такие ноги совсем ни к чему прятать под юбкой «макси»!).

И, обладая такой потрясающей внешностью, чистой душой и открытым сердцем (то есть не девушка, а почти святая! Святая, если не считать первородного греха и того неудачного поцелуя на поле, рядом с голубятней... Ну, может быть, ещё нескольких поцелуев и оторванного хвоста африканской лошади много лет назад в Зоологическом музее, да и то по настоянию отца. Это он всё требовал – «дёрни лошадку за хвостик, дёрни посильнее!»), в один ужасный день Аврора увидела...

Это было как раз перед майскими праздниками. Родители Лиды Шуркиной уехали на дачу, и она сочла своим долгом пригласить в гости подруг. Как-то совершенно случайно к ним примешалась и Аврора, хотя подругой Лиды отродясь не являлась. Она шла к Костику на голубятню, когда ей повстречались четыре девицы – Маша Капустина, Лена Свацкая, Таня Ворожина и Лида Шуркина.

– Гаврилова! Куда это ты намылилась? – поинтересовалась Лида – девушка, которой поразительно шли короткие стрижки.

– Ой! Понятно куда! К своему Жаклинскому ненаглядному! – хохоча, громко воскликнула Лена Свацкая – девушка с очень толстыми икрами.

– Ну и зря! – вмешалась Ворожина с пышным начёсом на голове.

– Да! Мы его только что видели! Он с Женькой Петюкиной в обнимку ходит! Туда-сюда, туда-сюда! – заложила Жаклинского Маша – девушка с неистребимыми прыщами на лице.

– Как? – остолбенела Аврора. Наша героиня знала эту Петюкину – она училась в параллельном классе и отличалась редким для её возраста и того времени (когда о сексе имели весьма смутное представление) лёгким поведением в общении не только с одноклассниками, но и вообще с мужчинами.

– Да так. Не веришь – иди да посмотри! – посоветовала Капустина.

– А лучше пошли с нами, Первомай отметим. У нас портвейн есть! – предложила Лида, тряхнув головой.

И Аврора выбрала второе – она не из тех девушек, которые бегают за парнями! Просто посижу и всё, подумала она и согласилась. Пить портвейн она не собиралась, но в жизни часто всё происходит не так, как ты загадал или задумал...

С интересом рассмотрев Лидину квартиру, которая разительно отличалась от Гаврилово-Кошелевской (ни тебе салфеточек, ни слоников, ни скатертей, вышитых гладью, – напротив, простор и строгость во всём), и впервые в своей жизни услышав музыку «Битлз», Аврора осознала, что она, как и её мамаша, – тёмная и недалёкая, что многого, ох, многого она не знает и не понимает в этой жизни. «Так и помру, наверное, потому как грамотность мала, да и знаний нет!» – подумала она, и в этот момент Машка Капустина закричала:

– Гаврюш! Гаврюша! Девки! Идите все на балкон! Жаклинский с Петюкиной в обнимку идут!

Аврора, не чувствуя ног, помчалась на зов, упала, расшибла в кровь коленку об угол тумбочки, но, несмотря на это, поднялась и, вылетев на балкон, уставилась вниз. Там по асфальтовой дорожке шёл её принц в костюме (!); он действительно обнимал хохотавшую и, судя по всему, счастливую Женьку Петюкину.

– Во, падла! – неожиданно вырвалось у Авроры – воспитание отца давало о себе знать.

– А ты нам не верила! – с какой-то непонятной гордостью заметила Шуркина. – Ну, что, будешь портвейн пить?

– Наливай! – обречённо махнув рукой, согласилась Гаврилова. Что побудило её впервые познать радости Бахуса? Быть может, на её чувствительную душу так подействовала музыка легендарных «битлов», может, ощущение праздника весны и труда, а может, тот факт, что Жаклинский действительно гулял в обнимку с Петюкиной, вместо того, чтоб ждать свою возлюбленную в голубятне... Скорее всего, всё вместе. И Аврора пила...

В тот предпраздничный вечер, без пяти восемь четыре девушки доволокли Гаврилову до двери её квартиры, подпёрли ею стенку и, с силой нажав на звонок, убежали так быстро, будто их вообще не было с Авророй в тот день. Они слишком хорошо знали крутой нрав её мамаши.

Дверь открыла двоюродная сестра нашей героини – Милочка – такая правильная во всех отношениях девушка! Её правильность заключалась в особо рьяном целомудрии (будучи старше Авроры на девять лет, она ещё не имела близости ни с одним мужчиной) и в том, что она единственная из многочисленных родственников Зинаиды Матвеевны сподобилась получить диплом высшего учебного заведения. Милочка давно и успешно окончила художественное училище и теперь рисовала темперой всевозможные эскизы к плакатам для одной московской швейной фабрики. В пошивочном цехе, например, вскоре будет висеть изображение дородной бабы в платке, держащей в руках огромное белое полотенце, а на уровне её живота за швейными машинками сидят портнихи и строчат точно такие же полотенца. Внизу надпись: «За чистоту на производстве». В раскройном уже красуется плакат с огромной варежкой из лоскутов, на фоне которой нарисовано три железных рубля. Всё это художество завершают слова: «Отходы в доходы!» Милочка мечтала буквально завалить фабрику своими художествами: в столовой она предполагала повесить два живописных напоминания о том, что хлеб – народное богатство и беречь его долг каждого, и о том, что страна печётся о женщинах-труженицах, потому «Слава им! Слава!». В коридоре висело огромное полотно, посвя-щённое очередному съезду КПСС. Тем, кто работал на складе, очередное художество плакатистки напоминало: «Доставить продукцию в сохранности и в срок!»