— Что? — Мне начало становиться слегка не по себе. — Откуда ты знаешь? — нетерпеливо сказала я.

— Мне Палома рассказывает, тупица! — Лоис показала глазами на птицу, которая продолжала каркать ей на ухо.

— Так, давай-ка по порядку. Ты утверждаешь, что Палома с тобой разговаривает?

— Да.

Я подняла брови от удивления, но поняла, что, даже если я не верю этому, мне лучше не спорить.

— Скажи Паломе, что нам правда очень-очень нужно поговорить с кем-нибудь, чтобы понять, что делать дальше.

Лоис напыжилась, чувствуя, насколько значима её новая роль звериного доктора Дулиттла, разговаривающего со зверушками.

— Ей это известно. Она сказала, что здесь никого, кроме Джонатана, а он занят, варит, — она остановилась на полуслове и показала нам кулак, — варенье.

— Что это было? — осведомилась я, сбитая с толку этим жестом.

— Фига, что ж ещё.

— И к чему это? — спросила я.

— Розмари, да что ты, в самом деле! — Лоис возвела глаза к небу. — Он варит фиговое варенье. — Слово «фиговое» она произнесла шёпотом.

— Почему бы тебе просто не сказать «фиговое» или «инжирное»?

— Шшшшш! Потому что здесь это слово не говорят, — продолжала она в том же духе, глядя на меня так, будто я была самым глупым человеком на планете. — Его заменяют вот таким жестом. Они никогда не произносят это слово, ясно?

Я таращилась на неё, не веря своим ушам.

Как хорошо, что у нас был Эди. Он заговорил — очень спокойно, но серьёзно:

— Лоис, прошу: скажи Паломе, что нам нужно очень срочно поговорить с Джонатаном. Она должна отправиться к нему и найти его прямо СЕЙЧАС.

В конце он явно повысил голос — ради того, чтобы показать им, насколько это важно. Наконец Палома улетела, оставив нас троих наедине с тревожным ощущением — ведь мы осознавали, что здесь что-то не так. Арадия в отпуске? Одно это звучало непривычно. Тот факт, что тут, похоже, никого не было, тоже внушал беспокойство.

Где же все?

По прошествии некоторого времени, показавшегося вечностью, мы увидели, как Палома летит по коридору обратно к нам вместе с другой птицей — мы предположили, что это Джонатан. Палома довольно грациозно приземлилась на плечо Лоис, и они снова предались проявлениям взаимной симпатии. Филин, следовавший за Паломой, спикировала за стойку Арадии, и через мгновение там во всей красе появилась пернатая голова Джонатана. Он не спеша вышел к нам из-за стойки.

— Вот это да, как чудесно снова увидеться со всеми вами. Прекрасно выглядите после ваших приключений прошлой ночью! — Он подмигнул.

На этот раз на нём был тёмно-синий передник с белой надписью: «У нас День варенья. Ты в теме?»

Он перехватил мой взгляд, задержавшийся на надписи, и поднял крыло, чтобы почесать нос.

— Ах да, это я надеваю, когда варю *** варенье, — жизнерадостно сказал он (*** — тот же жест, что показала нам Лоис).

Эди прыснул.

— Молодой человек, не желаете ли получить баночку, когда будет готово?

— Ну-у, эм-м… нет, благодарю, Джонатан. Но спасибо, что спросил.

— Оу, — Джонатан явно упал духом.

— Мы любим варенье из ***, правда же, Рози? — звонко сказала Лоис.

— Да, конечно; Джонатан, не найдётся ли немножко и для нас?

Джонатан гордо улыбнулся:

— Уверен, я смогу оставить парочку банок на вашу долю, братва.

Почему мы обсуждаем фиго… упс, то есть *** варенье? Просто не верится. Всё идёт вкривь и вкось, а мы тут показываем друг другу кулаки, будто ради этого-то всё и затевалось. Я сделала глубокий вдох и сказала:

— Джонатан, мы здесь совсем ненадолго. Нам в самом деле очень нужно увидеться с Фрэнсис, чтобы расспросить её насчёт папы. Ему по-настоящему плохо, и мы думаем, что это наша вина, потому что он нечаянно выпил отворотное зелье, которое предназначалось Маркусу, с которым работает мама и который пытается отбить её у папы. Вдобавок нам нужно найти Филлис. Мы не знаем, с чего начать. О, а ещё Мел Вайн сегодня утром появился в телевизоре и сказал мне, что, если я не позволю ему помогать мне в поисках Филлис, он… — Я запнулась. — Я думаю, он может навредить моим родителям. А прошлой ночью все просто исчезли. Мы не могли найти дорогу домой. Это было ужасно.

— Я заснула, ведь я та-а-ак устала, — вмешалась Лоис.

— Мне пришлось её нести. Она оказалась безумно тяжёлой, — прибавил Эди.

Лоис сердито глянула на него.

— Стоп-стоп-стоп, — Джонатан выразительно помахал своими внушительными расписными когтями. — Давайте сбавим обороты.

Он указал на несколько подушек, волшебным образом появившихся на полу.

— Я нахожу, что куда проще сосредоточиться, если у тебя есть немного шипучки и угощения. Не так ли, Лоис?

— О да, — чопорно сказала моя сестра, будто они с Джонатаном заранее отрепетировали всю эту встречу.

Он жестом пригласил нас сесть, а посреди подушек обнаружился поднос, на котором стоял большой графин с розовым лимонадом, казавшийся очень вкусным, и блюдо с печеньем, от которого так и текли слюнки. Мы дружно уселись. Я бросила взгляд на Эди, который явно выглядел обеспокоенным.

— Мне не разрешают пить газировку, — нерешительно сказал он, с печальным выражением глядя на графин с лимонадом.

— Чепуха, — фыркнул Джонатан. — В любом случае это не газировка. Это лечебное средство Джонатана, и Джонатан прописывает каждому из нас стакан розового лимонада.

Его речь была столь заразительна, что под конец нас всех разобрал смех. Мы подняли наши стаканы, полные розового лимонада, и дружно чокнулись ими.

Я почувствовала, как этот напиток проникает в каждый уголок моего тела, словно мягкий массаж, унося мой страх, мои заботы, мою тревогу.

Джонатан пустил по кругу печенья. Я даже не могу сказать вам, какого именно они были вкуса, но боже — стоило откусить, и ты будто оказываешься на лучшей вечеринке в мире! Бока у меня ныли, будто я просмеялась несколько часов. Внутри было приятное, радостное ощущение, а главное, я чувствовала себя так, словно меня заключили в самые большие объятия в мире.

Я оглянулась на Эди и Лоис. Похоже, они оба чувствовали то же самое. Лоис, у которой на плече по-прежнему сидела Палома, хихикала и вовсю с ней болтала. Эди улыбался так широко, что стали видны две ямочки на его щеках, которые, я уверена, до сих пор ещё ни разу там не показывались.

— Итак, — заговорил Джонатан, набив рот печеньем, — давайте начнём с вашего папы. Вы хотели, чтобы он принял то отворотное зелье?

— Нет, конечно, нет, мы приготовили его для Маркуса.

— Ну, тогда всё в порядке. Если вы приготовили зелье, держа в уме Маркуса, то не важно,