— По правде говоря, была ещё одна проблема. Ирландская полиция подозревает меня в том, чего я никогда не делал, — в соучастии в похищении одной леди. Инспектор моего родного Килберкилти не отставал. И я сказал себе: почему бы не отправиться посмотреть Англию, о которой так много слышал? И вот мы здесь, ненадолго обосновались на вашей земле.

— И как, Англия оправдала ваши ожидания?

Коул весело фыркнул.

— Всё как я и подозревал, миссис! Англичане — безучастные и неразговорчивые, да и выпить не с кем!

Джейн улыбнулась, глаза её заблестели.

— А я думаю, что мы очень милы. Я англичанка и потому должна любить своих земляков. И люблю. Вполне милые люди! Собственно, как и вы, ирландцы. Но мы более рациональные. Не обращайте внимания. У каждого — свой путь. Тем не менее англичане — добры, надёжны и человеколюбивы. Взгляните на этот прелестный дом! Вековое воплощение доброты!

— Имеете в виду свои привилегии?

— Может, и так, но, знаете ли, мы не особо богаты. Живём за счёт облигаций. Стараюсь делиться с теми, кому повезло меньше, чем нам.

Падди, который до того сильно сутулился во время разговора, оценивающе посмотрел на неё.

— Неплохую речь толкнули, миссис Сквайр. — Вы наверняка считаете меня грубияном. Не отрицаю, я не особо вежлив, но я же могу пригласить вас посмотреть коллекцию картин в моём фургоне? Тогда вы измените своё мнение обо мне! В лучшую или худшую сторону… Ну же, иначе я расстроюсь!

Джейн оглянулась на старый особняк, освещённый медовым светом лучей заходящего солнца и задумалась о радостях жизни и особенностях визуального восприятия.

— Только на минутку. Мой отец совсем плох.

— Грустно слышать это. Сэр наверняка был известен в своё время!

— Да, был, конечно, — вздохнула Джейн, преодолела три деревянные ступеньки, вошла внутрь фургона и огляделась. Двухъярусная кровать, походная плитка, развешанное бельё и прочие мелочи. Больше всего места занимали деревянные ящики.

Коул предложил на выбор чай или виски. Миссис Сквайр подумала, что с чаем вряд ли получится, поскольку не было заметно ни чашек, ни кружек, и попросила виски.

Он налил два больших стакана.

— Придётся стоя… Или присядьте на кровать.

— Спасибо, я лучше постою!

— Вы так вежливы! «Спасибо, я лучше постою!», — передразнил он её.

— Я так воспитана. Вас это задевает? Грубость предпочитаете?

Падди не удостоил её ответом.

— Полагаю, вам ещё не приходилось видеть картины ирландских грубиянов? «О, чрезвычайно интересно, благодарю вас, как мило с вашей стороны…»

— Какое неумелое подражание! — рассмеялась она. — А вообще я не против взглянуть на эти ваши дурацкие картины.

Он упал на колени, изображая смирение.

— Умоляю вас, образованного человека, посмотреть хотя бы на одну!

Увидев, насколько ему это нужно, Джейн согласилась.

Коул открыл один из ящиков и достал пару картин, назвав их «Конец света в нашем представлении». Обе были выполнены в красно-чёрной цветовой гамме, широкими мазками. Кричащие, бескомпромиссные.

— Я бы взглянула и на другие картины.

Он вытащил красно-белое полотно. Кровоточащие линии на белом фоне. Затем — бело-чёрно-красную, с размашистыми кругами. И, наконец, чёрно-белую, суровую, как сибирская зима.

— Что скажете? Хаос и вопиющий ужас?

— Хотите показать ещё?

И он извлёк другие картины, выстроив их вдоль кровати.

— Я не эксперт, мистер Коул, но я потрясена.

— Да ну, просто куча мусора…

— Лучше не заявлять такого прессе, когда они спросят вашего мнения, — застенчиво улыбнулась Джейн.

Она стояла и разглядывала картины.

— Теперь мне пора. Кстати, я знакома с мистером Джеком Хэррингтоном, владельцем нескольких художественных галерей. В том числе — лондонской выставки современного искусства. Обещаю позвонить ему утром и пригласить ознакомиться с вашим творчеством.

— Вряд-ли этот лот смогут продать. Тем более в военное время.

— Чепуха. Искусство актуально всегда. Война же временна. Я сдержу слово.

Спасибо, что показали мне свои работы. Я в восторге. Уверена, мистеру Хэррингтону тоже понравятся. Приятного вечера. Можете допить мой виски.

Идя по направлению к дому вдоль палаток, Джейн в сумерках разглядела сиделку Гиббс, спешащую к ней навстречу, и ускорила шаг, интуитивно понимая, что это означает.

«БЕЗУМЦЫ»: Покровительство в искусстве. Масса ничем не примечательных грешников считают художников, писателей и музыкантов такими же безумцами, как они сами, или по крайней мере эксцентричными. Однако, творческие люди гораздо более праведны, чем противостоящие им массы. Они способны совмещать несовместимое и примирять противоположности в своих умах, в своём искусстве. Пример — неистовая активность Золя и Бальзака. Биограф Золя утверждает, что когда тот творил, он переходил в особое состояние: погружался в мир страхов, мечтаний и исступлённого чувственного наслаждения, отвратительные ночные кошмары на время овладевали им.

Рихард Вагнер написал в одном письме: «Я нуждаюсь в тех, кто получает удовольствие, слушая мои произведения, которые для меня — жизнь, смысл существования. Мне важно знать: то, от чего они приходят в восторг, — мои страдания, моё безусловное несчастье. Пока мы живы, искусство не должно быть нам нужно, ведь оно начинается примерно там, где жизнь прерывается.

Никто из Верховного главнокомандования не знал, как произносится «Au Neua», но именно в этом посёлке на севере Лаоса, Уныа, они и разместили свой штаб. Генерала Фэйерстепса разместили в лаосском отеле «Роял». Правительство Лаоса ничуть не возражало: им было обещано пять миллиардов универсалов на восстановление инфраструктуры.

Среди немногих преимуществ Уныа (которых стало ещё меньше, когда Верховное главнокомандование решило основаться здесь) было то, что посёлок находился на границе Тайбару, на нейтральной территории, однако центр государств, город Тебихай, был в пределах досягаемости снаряда.

Прямо сейчас первый отряд наземных войск продвигался к столице. Прямо сейчас Фэйерстепс разговаривал по рации, громко крича в микрофон:

— Считаю продвижение наших войск невозможным без поддержки с воздуха! Осознайте это! Где же ваши хвалёные SS-20? Я хочу поговорить с главным маршалом авиации немедленно! Где-где он? В Австрии? Какого чёрта? Я так больше не выдержу… Тогда свяжите меня с тем, кто несёт за это ответственность! Да, pronto[36]!

Молчание.

— Кто это? Да говорите же! Капитан Мастерс? Нет, я вас не помню. Слушайте, капитан Мастерс, я приказываю вам немедленно направить к нам самолёты SS-20! Иначе полетят головы — в том числе и ваша, и самого маршала авиации! Конец связи.