То, что они оказались людьми, сбивало Элкена с толку. Согласно Историям, Небесные Демоны были бессмертными, восставшими против богов и потерявшими вследствие этого души. Хотя Элкен не был столь наивен, чтобы буквально верить во все старые байки, он несколько опешил, выяснив, что враги — такие же люди, как и он.

Ну… как и он, если отвлечься от того факта, что именно он-то сейчас тролль. Но ведь это же временно, его, так сказать, рабочая одежда. А когда враг будет побежден, он присоединится к бессмертным богам.

— В «боголеты» их, живо! — приказал Элкен.

Ему не хотелось оставаться здесь и дожидаться возвращения Боло.

Распластавшись на животе, Келли наблюдала, как ее товарищей выводят и выстраивают перед судном. В течение последних нескольких минут ее мучила неопределенность. Тролли окружили судно, и она не видела возможности подобраться поближе…

Да и зачем? Их по меньшей мере два десятка, а она одна… и уже продемонстрировала свои боевые способности в перестрелке.

К тому же монстров-пауков было теперь двое. Один, правда, «слегка хромал». Он лишился половины'ног, одну искалеченную даже отбросил сам, чтобы не металась. Теперь он представлял собой гигантскую треногу, прощупывавшую оружием небеса и горизонт. Второй стоял подальше, у лесной полосы в конце поля, и казался неповрежденным.

Два «Колдуна» сбиты, остальные… откуда ей знать? Сбиты или сбежали им некуда лететь, негде сесть, здесь их больше не было. Враг полностью контролировал местность.

Она подумала, не вызвать ли «Виктора», но воздержалась. Ее услышат и схватят эти кошмарные тролли. А если «Виктор» и прибудет, что он сделает? Испугавшиеся тролли перебьют пленников, вот и все.

Она закрыла глаза, чтобы не отвлекаться от информации импланта. Она с отчаянием просматривала представляемые ей опции, но оставался лишь «Виктор». Флот, штаб, авиация десанта — мертвые каналы. Келли чувствовала себя одинокой на очень большой и враждебной планете.

Пленников загоняли по трапам в летательные аппараты. Она была довольно далеко от них: даже включив увеличение шлема, не смогла никого узнать. Можно было только сосчитать, и Келли насчитала шестнадцать человек, троих из них тролли несли, очевидно раненых.

Без нее и полковника оставался двадцать один человек. Значит, пятеро ее товарищей пали в бою. Кто они — она не знала.

Глаза жгло, но Келли не плакала. Она старалась не утратить самоконтроль.

Она никогда не думала о людях, которых сейчас уводили прочь, как о своих друзьях. Знакомые, товарищи по оружию, члены одной команды, сослуживцы… Дружба требует эмоциональной самоотдачи, на которую Келли просто не была способна, так она считала. Но отношения с этими людьми все же были особыми, и они складывались в течение долгого времени.

Иногда ей казалось, что она вообще не может дружить с людьми, но, глядя на уводимых под прицелом товарищей, она поняла, что в каком-то смысле была с ними близка. Они, казалось, понимали ее человеческие слабости, ее неуклюжесть в общении с другими людьми. Даже полковник Страйкер был ей сейчас мил, несмотря на чрезмерную прямолинейность и жесткость, вроде утренней придирки к прическе или — она внутренне вспыхнула — того, как он совсем недавно выпроводил ее из командного кресла в «Викторе». Конечно, ей и в голову не могло прийти рассматривать его как друга, о начальстве так не думают, но она знала, что полковник, в полном соответствии со своими служебными обязанностями, заботился о ней, как и обо всех остальных своих подчиненных.

Все это больше не имело значения. Страйкер был с «Виктором», остальные убиты или в плену. Она осталась одна и могла в любой момент быть убита или захвачена. Что же делать?

Наконец, когда последний из троллей поднялся на борт и флаеры взвились, сопровождаемые пыльными вихрями, Келли решилась позвать на помощь, даже с риском быть обнаруженной.

— «Виктор»! — позвала она. — «Виктор»!..

Я дерусь за жизнь.

В этот раз натиск врага четко направлен и координирован, каждый маневр продуман, атаки эффективны. Я попытался выйти из ловушки, которую они мне готовили, но двое из атакующих на большой скорости отрезали мне отход и попутно сбили один из моих летающих танков. Я рванулся на большой скорости к одному из Боло, которого обозначил как Дельта Два, обстреливая его минами и кинетическими снарядами, одновременно стреляя из главного калибра, но сразу же трое других оказались сзади. Они нанесли кормовой части существенный урон. 78,5 процента наличной вспомогательной огневой мощи я вынужден затрачивать на защиту от обстрела.

— «Виктор»! «Виктор»! — слышу я вызов по тактическому командному каналу. Голос лейтенанта Тай-лер. — «Виктор», здесь… Туча. Ответь, пожалуйста.

— Туча, я Громобой, Боло серийный номер 837986.

— «Виктор», боже мой… На нас напали. Всех, кроме меня, убили или захватили и увезли.

— К сожалению, сейчас я не могу ничем помочь. Обратитесь к авиации, в районе патрулируют «Колдуны».

— Нет их, «Виктор», нет, все ушли. Никого не осталось, кроме тебя!

Судя по голосу моего командира, она близка к полной физической и психической беспомощности, «растерялась», как выражаются люди.

Я заметил, что человеческая реакция на опасность зависит от множества факторов, включая

возраст и семейное положение. Молодые индивиды часто более порывисты, более отважны, но менее устойчивы перед лицом серьезной угрозы. Старшие более консервативны, осторожны и менее склонны рисковать, но спокойнее воспринимают опасность, возможно в силу опыта и некоторого специфического навыка. Наиболее осторожны и не склонны к риску состоящие в браке.

Келли Тайлер не замужем, порывиста, но к критическим ситуациям непривычна, неопытна. Для боевого командира это серьезный недостаток.

Взвешиваю, следует ли доложить об этом ее командиру, каковым в отсутствие майора Филби является полковник Страйкер.

Без сомнения, момент для. этого сейчас неподходящий. Надеюсь, позже представится более удобный случай.

— Оставайтесь, где вы находитесь, мой командир, — передаю я ей. — Я прибуду, как только смогу.

— Поторопись, «Виктор»!

— Сделаю все, что в моих силах. Предлагаю закончить сеанс связи, враг может засечь ваше местоположение.

— Х-хорошо, «Виктор». До связи.

Этот радиообмен меня беспокоит. Наличие людей в моей боевой зоне сильно мешает, сокращает мою эффективность и затрудняет достижение поставленных целей. Боевые единицы типа Боло ведь и были введены в человеческие войны из-за неспособности органической материи выжить в сложных боевых условиях.

Если бы были какие-либо средства для удаления их из зоны ведения боя…

Страйкер с трудом воспринимал отдельные фрагменты происходящего, несмотря на то что его имп-лант был полностью задействован в боевой сети данных «Виктора». Прямой интерфейс на нейронном уровне должен был дать ему возможность следить за процессом принятия решений и действиями боевой машины, но вместо этого Стайкер вообще почти ничего не воспринимал.