Лифт медленно остановился, и Машак толкнул дверь. На полпути между поверхностью планеты и самими фермами находилась платформа для посадки небольших шаттлов, транспорта, который предпочитали богачи. Простое силовое поле выступало в роли ограждения и хотя его тусклое свечение теперь не было видно из-за косых солнечных лучей, Машак, как обычно, порадовался, что оно там есть. Он совершенно спокойно ходил между своими любимыми растениями по специально проложенным там проходам, но вид оттуда не был таким пустым и угрожающим. А открытая посадочная площадка для шаттлов будто обрывалась в никуда. Она всегда действовала Машаку на нервы и теперь еще добавила ему раздражения, потому что его призвали сюда, не дав никаких объяснений относительно цели вызова.

Он нетерпеливо постукивал каблуком по псевдометаллической платформе. Сверху завывал ветер, Машак продолжал раздраженно постукивать каблуком и из-за этого чуть не пропустил легкий шорох за спиной. Уголком глаза он заметил мелькнувшую тень, он не ожидал увидеть ее в этом месте, и поэтому она испугала его и привела в недоумение. Машак повернулся, то есть начал поворачиваться. Затем мелькнул солнечный блик на серебре и по всем нервным окончаниям прокатилась боль. В последний момент, еще будучи в сознании, он представил, что ему улыбается ненавистное лицо его хозяина-врага, глаза сверкают триумфальным блеском.

Турак вышел из укрытия и направился к упавшему телу.

Шокер не нанес Машаку серьезного вреда, но, падая, он ударился головой о псевдометаллическую платформу, и теперь по лицу стекал тонкий ручеек крови. Турак стер кровь краем пояса и поправил Машаку волосы так, чтобы они закрывали рану. Затем Турак осторожно поднял тело и отнес в кабину лифта, где прислонил к контейнерам с опылителем, придав ему позу скучающего человека. Он скрестил ему руки на груди и приколол один рукав к другому, чтобы руки не падали, затем открыл веки, чтобы глаза оставались открытыми, и занимался этим, до тех пор, пока лишь при ближайшем рассмотрении можно будет понять, что с человеком ни все ладно. Издали Машак выглядел совершенно естественно.

Затем Турак снова занял свое место между рядов контейнеров и стал ждать.

До прибытия шаттла Сечавеха прошло немного времени. Увидев Машака в лифтовой кабине, кайм’эра явно почувствовал себя в безопасности и приземлился. Он не взял с собой никого из слуг, потому что сам вел дела — и Турак это знал. У Сечавеха также не должно вызвать подозрение то, что Машак ожидает его в кабине лифта, а не на посадочной площадке, поскольку неприязнь Старшего Растениевода к виду с платформы была прекрасно известна всем, а значит и Сечавеху.

Турак задержал дыхание, у него напряглись мускулы. Он ждал.

Небольшой шаттл сел и спустя мгновение, после внутренней настройки боковая дверь открылась, опустился трап. Оставаясь в тени корабля, Сечавех сошел на посадочную площадку.

И быстро понял, что что-то не так. Но за этот миг Турак покинул укрытие, оказался на открытом месте и недрогнувшей рукой направил шокер на грудь отца.

Сечавех не двинулся с места. Он не мог добраться до своего жаора быстрее, чем его сын нажмет на спуск, хотя, как и всегда, прибыл вооруженным.

— Ну, — тихо сказал Сечавех и его голос прозвучал слишком спокойно для человека, который вот-вот должен умереть. — Неплохо организовано. Лорд Думар, если не ошибаюсь?

Турак кивнул. Он покороче подстриг бороду, более мелко завил волосы и, соответствующим образом используя косметику, изменил черты лица. Теперь он довольно сильно походил на упомянутого Думара. Конечно, отец узнал Турака, но сомнительно, что его узнают и посторонние.

— Если кто-то меня видел и это станет известно, то след приведет к лорду Думару, — пояснил он.

— Неплохо спланировано, — тон голоса кайм’эра был откровенно оценивающим, хотя он проявлял осторожность и не делал никаких неожиданных движений, чтобы Турак случайно не выстрелил. — Немного простовато, но ты определенно понял сущность таких дел. Поделись со мной также и остальным, — предложил Сечавех.

— Машак тебя ненавидит и поэтому принимает решение убить на посадочной площадке, — с нескрываемой гордостью начал Турак. — Но сразу не получается. Начинается борьба, оба падают за край площадки… — он пожал плечами, подразумевая остальное холодностью жеста. — Я сомневаюсь, что удастся собрать то, что осталось и сделать из этого какие-то полезные выводы.

— А если кто-то и вспомнит, что видел тебя здесь, то дадут неправильное описание. Неплохо, Турак. Думар — не худший мой соперник, но он подойдет. Ты отправил Машаку послание?

— Да, — Турак улыбнулся, довольный своей работой. — Я использовал код доступа Думара и послал сообщение из соседней системы, где он в данный момент отдыхает. Нанятая мной женщина займет его и не позволит общаться с кем-либо все то время, когда он должен как бы находиться здесь.

— А для нее ты что приготовил?

— Черную Смерть.

Сечавех причмокнул языком.

— Беру свои слова обратно, Турак, — не неплохо, а великолепно сделано, вплоть до последней детали. Я горжусь твоей работой. На самом деле горжусь. При условии, что ты себя обезопасил…

— Конечно, — торжествующе улыбнулся сын.

— Ну тогда… все?

Турак поднял оружие выше, с очевидным наслаждением поглаживая спусковой крючок.

— Не совсем. Конечно, силовое поле, окружающее эту платформу, повреждено. Саботаж. Инструменты, которыми выполнялась работа, выбросили, когда специалист покидал город.

— Их можно связать с…

— Городом Старшего Растениевода — конкурента.

— Великолепно! — Сечавех совсем не выглядел, как человек, который вот-вот умрет, да и, судя по голосу, умирать не собирался. — Ну, Турак, все это произвело на меня большое впечатление. Хороший план, прекрасно исполненный, немного сыроват в деталях, но определенно многообещающий. Этот штрих с местным соперником особенно хорош — это даст возможность кайм’эра наказать кого-то не из нашей расы.

Турак не сводил с него глаз.

— Я рад, что ты его оценил. — Турак нацелил шокер и его рука напряглась.

— Еще одно… — вкрадчиво произнес Сечавех.

— Давай побыстрее!

— Ты просмотрел одну важную деталь, — выражение лица кайм’эраа было странное и выводило сына из равновесия.

— Ты не можешь блефом заставить меня отступить! — предупредил Турак.

— Как типично для браксана… Я верю, что ты убил бы меня, Турак. Превосходно! Лишь немногие из нас осмеливаются лишить жизни наших врагов в эти дни и в нашу эпоху, — он сделал паузу. — У меня есть кое-что для тебя и я должен это тебе отдать перед тем, как ты выстрелишь.

— Что это?

Медленно и очень осторожно, чтобы не вывести из терпения сына, Сечавех снял с левого указательного пальца широкое золотое кольцо. Он сделал жест, словно собирался бросить его, затем передумал — лифт находился прямо за Тураком — и вместо этого бросил кольцо на платформу, затем подтолкнул его носком сапога, пока оно не оказалось у ног Турака.