По обычным человеческим меркам Гитлер оставался далеким и недоступным даже для своего ближайшего окружения. Но это не мешало ему проявлять настоящую озабоченность самыми банальными проблемами. Так, он мог подолгу обсуждать с адъютантами, какой подарок сделать той или иной секретарше ко дню ее рождения, о котором он никогда не забывал. Со своей стороны, его личные секретарши Грета Дарановски, Траудль Юнге, Герта Кристиан, Иоганна Вольф в один голос говорили, что фюрер никогда ни в чем их не попрекнул, ни разу не повысил голос, всегда был готов повторить не понятую ими при диктовке фразу. Он называл этих молодых женщин «дитя мое» или «моя красавица», всегда замечал и хвалил их новые платья или прически. Вообще Гитлер вел себя с секретаршами как благожелательный, но строгий начальник, с которым надо держать ухо востро.

Интеллигентный и литературно одаренный глава Данцигского сената Герман Раушнинг, несколько лет входивший в ближайшее окружение Гитлера, но затем разочаровавшийся в национал-социализме, в 1935 году эмигрировал в Англию, где опубликовал книгу записей бесед с фюрером «Говорит Гитлер» (1940), в которой утверждал, что Гитлера «открыли» женщины. Действительно, после Первой мировой вой. ны многие дамы мюнхенского света опекали этого еще молодого человека и относились к нему как к настоящему политическому пророку. Трудно судить, насколько они повлияли на его духовное развитие, но с основанием можно предположить, что именно женщины избаловали Гитлера и чрезвычайно повысили его самомнение. В то время, когда он был еще практически неизвестным за пределами Мюнхена политиком, они наперебой предрекали ему роль грядущего спасителя Германии. Почти псевдорелигиозный экстаз этих дам весьма стимулировал активность Гитлера на политической арене.

Сам Гитлер прекрасно осознавал, что ему требу-, ется от женщин, в отношениях с которыми он придерживался продуманного расчета. Фюрер неоднократно втолковывал своим гауляйтерам, что пропаганду нацистских идей среди женщин следует вести особенно тщательно. На всех фотографиях и киносъемках нацистских митингов можно увидеть, что первые ряды непременно заполнены женщинами самого различного возраста. Охранники насмешливо именовали этих дам «боевым эскадроном».

Надо заметить, что в современной массовой пропаганде эротическое звучание голоса оратора, чего блестяще удавалось достичь Гитлеру, зачастую гораздо важнее содержания его речей. Он всегда вызывал подлинное восхищение женщин, особенно не лишенных истеричности. Мы имеем в подобных случаях своеобразное сочетание сублимации эротического возбуждения и трезвого политического расчета. Утверждают даже, будто Гитлер мог испытывать оргазм только во время своих речей.

Этот холодный и безучастный человек, по мнению ряда авторов, отличался сдержанностью в сексуальном плане, хотя в 20-30-е годы, кажется, был в своих связях не особенно разборчив. Женщин очаровывали его взгляд и улыбка, предупредительное и по-рыцарски вежливое отношение. Но особенно серьезно Гитлер женщин не воспринимал, рассматривая их как красивую игрушку. За столом у фюрера всегда присутствовало несколько красивых молодых женщин, которым он с легкой фамильярностью поглаживал и целовал руки. По утверждениям очевидцев этого зрелища, в нем всегда чувствовались наигранность и фальшь. Впрочем, как раз в элементарных житейских отношениях с другими людьми, в том числе и с женщинами, отчетливо проявлялись неестественность и склонность к самоупоенности этого человека.

Почти все авторы книг о Гитлере, начиная от его первого биографа, мюнхенского корреспондента либеральной «Фоссише цайтунг» Конрада Хайдена, опубликовавшего в 1936–1937 годах в цюрихской эмиграции двухтомник «Адольф Гитлер: эпоха безответственности», и заканчивая профессором психологии Манфредом Кох-Хиллебрехтом, выпустившим в конце 1999 года исследование «Хомо Гитлер. Психограмма германского диктатора», отмечают характерные черты этого человека.

Гитлер был личностью с ярко выраженной склонностью к нарциссизму, чуждавшейся близости с другими людьми, что затрудняло и его отношения с женщинами. Он не любил и не умел трудиться, созидать. Холодность, привычка с детства потакать своим желаниям и капризам, недостаток реализма влекли за собой в первые тридцать лет его жизни провалы, неудачи и унижения, которые все более и более озлобляли этого неудавшегося художника, все глубже уходившего в мир фантазий.

В Гитлере бушевала неугасимая страсть к разрушению. С одной стороны, этот архитектор по призванию с неподдельным энтузиазмом обсуждал проекты будущей застройки Вены и Линца, Берлина и Мюнхена. С другой — он в начале войны намеревался разрушить Париж, хотел сровнять с землей Ленинград, прежде чем отдать его финнам, устроить на месте Москвы огромное озеро, чтобы столица России навсегда исчезла под водой.

В конце концов, когда поражение Германии стало уже очевидным, Гитлер в сентябре 1944 года издает приказ «Нерон», где провозглашалась тактика выжженной земли. В нем говорилось, что до того, как враги вторгнутся в пределы рейха, следует «взорвать все промышленные предприятия, газовые заводы и электростанции. Необходимо сжечь крестьянские дворы, забить скот, уничтожить запасы продовольствия, всю необходимую для выдачи продовольственных карточек и оформления банковских счетов документацию, все акты гражданского состояния и адресные книги». Подлежали уничтожению даже уцелевшие после бомбежек памятники архитектуры, старинные замки и церкви, оперные и драматические театры. Вторя фюреру, официозная газета «Фёлькишер беобахтер» писала в передовице: «Пусть все мосты будут разрушены и все дороги разворочены — пусть враг везде и всюду ощутит на себе нашу испепеляющую ненависть, пусть везде и всюду его подстерегает смерть».

Лишь саботаж со стороны министра вооружений и боеприпасов, технократа и созидателя Альберта Шпеера и нескольких генералов и гауляйтеров, которых тот сумел переубедить, не позволил претворить в жизнь тактику выжженной земли на территории самой Германии.

Разрушительные страсти Гитлера отчетливо проявлялись в его планах относительно покоренной Польши, превращенной в своеобразный полигон для испытания немецкой оккупационной политики. Население этой страны предполагалось подвергнуть своего рода культурной кастрации. Все образование сводилось к овладению сотней немецких обиходных выражений, из географии полякам было достаточно уяснить, что столицей Германии является Берлин, а ее вождем — Адольф Гитлер. Медицинское обслуживание должно было быть минимальным, только чтобы обеспечить выживание людей как дешевой рабочей силы.

В планах Гитлера главными объектами физического истребления значились евреи, цыгане, поляки и русские. Но когда шансы на победу Германии стали стремительно падать, настало время и для возможной гибели самих немцев.

В литературе часто подчеркивается гипертрофированный национализм Гитлера. Надо, однако, сказать, что это был весьма необычный национализм.

Еще в январе 1942 года, задолго до катастрофы на берегах Волги, Гитлер, упиваясь холодностью собственного ума, изрек, что, «если немецкий народ не готов бороться за свое выживание, ну хорошо — тогда он должен исчезнуть!». Эта зловещая мысль не оставляла диктатора до самого конца. В марте 1945 года, отвечая на памятную записку Шпеера о бессмысленности тотальных разрушений, которые отягощают и без того очень трудную жизнь немецкого населения, Гитлер убежденно заявил, что, «если война проиграна, народ так или иначе обречен на гибель. Такая судьба неотвратима. Немецкий народ утратил право даже на самые примитивные жизненные условия. Напротив, лучше все это разрушить самим, так как восточный народ оказался сильнее и будущее по праву принадлежит ему. Все равно в живых остались только неполноценные, ибо самые достойные уже пали в этой борьбе».