Всё. Ушла. Я обессиленно опустился на колкую шершавую выпуклость и долго смотрел в ту сторону, где скрылась андроидиха.

А походочку эту механическую мне придётся освоить…

* * *

Встреча настолько меня впечатлила, что я занялся шагистикой прямо там — где заблудился. С неподвижным лицом совершал повороты, бездумно смотрел вперёд, затем принимался вспоминать, с какой ноги начинала она движение: с левой или с правой?

За этим занятием меня и застал Обмылок, как всегда, медленно соткавшийся из ничего прямо передо мной.

— Ну ты чё, олень? — укоризненно прогнусил он. — Мымра икру мечет!

Между прочим, сказано было метко. Представилась взбешённая Мымра, клубящаяся подобно плотной рыбьей стае и отсверкивающая тусклым серебром. Кстати, само словечко Обмылок перенял у меня. Раньше он Мымру именовал безлико и политкорректно — клиент.

— Заплутал, — хмуро пояснил я.

— Чё-чё-чё?

— Заблудился, — перевёл я на общепринятый.

— А чё спичку не взял?

— Чего не взял?

Но он уже повернулся и пошёл. Я последовал за ним не сразу — стоял и с ностальгическим умилением смотрел ему вслед. Эта его расхлябанная полублатная походочка… Тоже ведь перенял у кого-то. Шаг от бедра, таз чуть выдвинут вперёд, плечи слегка откинуты, руки болтаются… Если бы не волдырь взамен башки, шпана шпаной.

Очнулся, догнал — и вскоре очутились мы перед моим обиталищем. Крышка неспешно поднялась. Обмылок наклонился, достал со дна фляжку. Взвесил в руке, отправил на место. Затем извлёк безымянный предметик, похожий на большую сувенирную спичку. Повёл, как фонариком, из стороны в сторону. Каждый раз, стоило нацелить устройство на футляр, гранёная головка принималась мерцать.

— Все дела, — пояснил он — и вручил.

— Мог бы и раньше сказать, — буркнул я.

— Уши мыть надо, — последовал надменный ответ.

Стало быть, объяснял уже, да я, видать, прослушал. Или так объяснял, что не поймёшь ничего. Тоже возможно.

— Обмылок! — сипло позвал я. — Тут, оказывается, лицензионных полно…

— И чё?

— Через плечо! — сорвался я. — Как себя с ними вести?

— Никак, — сказал он и растворился бесследно.

Ну не баламут, а? Ему же самому в копеечку влетит, если меня разоблачат… Есть у него вообще башка в этом волдыре? Может, потому и скафандр не снимает, что нету… Раздосадованный, я ещё раз проверил спичкообразное устройство. Всё правильно: наставишь на футляр — начинает мерцать. Надо полагать, действует с любого расстояния. Полезная штуковина…

Или зря я на Обмылка наезжаю? Возможно, помещений таких (если это всё же помещение) несчитано-немеряно, и возможно, в каждом имеется комок щупалец, которому тоже втёрли контрафакт. Так что забот у наладчика хватает — пчёлкой летать приходится.

Отправляю спичку в футляр, велю крышке опуститься и со всех ног кидаюсь к мечущей икру Мымре. Исправен я, исправен!

* * *

Вот так лежишь себе в футляре, лежишь — и странные фантазии на ум приходят. А не заточён ли ты, Володенька Турухин, в самом себе? Представь на секунду, что мирок, куда тебя занесло, твоя собственная душа. Ведь похоже, согласись! Те же вечные сумерки, вместо мировоззрения — какая-то абракадабра, вдобавок на каждом шагу меняющаяся. А Мымра — не более чем общество, которое тобой командует. Вон та лиана — Танька, та, пошерстистее, Карина, а та вертлявая, разумеется, Толян. Страшилки — не что иное, как произрастающие в тебе пороки. Ёжики, очевидно, соблазны. А достоинства где?

А нету.

Приседания, ужимки, ушещипательные пассы, видимо, соответствуют тому, чем ты занимался всю свою жизнь. А кто такие лицензионные? Не иначе, воплотившиеся страхи. Перед законами, перед правилами приличия…

Всё сходится — аж смешно!

Может, мы с тобой и впрямь угодили в ад? Раньше он был чем-то вроде общежития, а теперь выделяют персональный круг — каждому по делам его. А дел у нас, Володенька, не густо. Да оно и к лучшему, а то бы жарился сейчас на сковородке. И футляр идеально вписывается: был ты человек в футляре — так вот тебе футляр!

А как трактовать Обмылка? Кто он при таком раскладе? Сатана? Что ж, по грешнику и дьявол… Но кара, согласись, хороша: приговаривается к пожизненному заключению в собственной душе.

Сам же тогда сказал Карине: от людей устал. Вот отдохни.

* * *

Всё-таки есть разница между днём и ночью, правда слабенькая-слабенькая. Камуфлированные сумерки становятся то ярче, то темнее. День (если лёгонькое это просветление можно назвать днём) раза в полтора короче нашего. А может, и в три, поди пойми, без часов-то! Но что самое, на мой взгляд, забавное: в условно светлое время суток Мымра меня почти не тревожит, зато в условно тёмное гоняет, как новобранца. Хотя, возможно, пик активности у местных жителей приходится на ночь. Ещё мне не нравится, что меня продолжают тестировать. Не то чтобы я жаждал окунуться с головой в работу — вполне хватает и проверки функций, однако чую нутром: что-то не так. Что-то тут, братцы, не так…

Лицензионные не тревожат. Скорее я их тревожу, потому что полюбил ходить на прогулки. Промахнулась со мной Карина Аркадьевна. Думала, раз я в село за водкой не сбежал, значит и здесь никуда не сбегу… Ещё как сбегу, Карина Аркадьевна! Это на даче можно скважиной заняться, калиткой, плетнём… А тут, кроме удовлетворения собственного любопытства, и радости никакой. Кстати, гулять со спичкой — милое дело! И куда возвращаться знает, и вспыхивать умеет, когда на службу требуют.

Лицензионных как минимум трое. Два андроида и одна андроидиха — та самая. Других не видел. При встрече со мной механические соседушки цепенеют, затем резко меняют курс. Я — тоже.

А приспособление, напоминающее заложенный за ухо карандаш, действительно съёмное. То оно у неё на правом виске, то на левом, то вообще отсутствует.

Вскоре осмелел до такой степени, что решил сходить в гости, иными словами, осмотреть чужой футляр, на который наткнулся во время первой своей вылазки. Маршрут известен: идём по прямой на загадочную тёмную блямбу, делаем восемьдесят четыре шага, а там видно будет. Воспользовался отлучкой Мымры — и двинул. Всё было, как в прошлый раз: сначала блямба раздвоилась, затем обе её доли разъехались, расплылись и в итоге растаяли.

Побродил по округе, высматривая холмообразный волдырь льдистых оттенков, но так нигде и не высмотрел. Хотя «побродил» — не совсем то слово. Андроиды не бродят, они движутся в заданном направлении. Пластику их я уже к тому времени, можно сказать, освоил. Ну и двигался, стало быть, в разных заданных направлениях, пока бурая мгла впереди не шевельнулась.

Залёг, подполз, выглянул из-за бугорка, но тут что-то шершавое и, как показалось, живое ткнулось мне в ногу. Я чуть не вскрикнул. Это был небольшой ёжик, почему-то одинокий, и он явно претендовал на моё место. Толкал то в бедро, то в рёбра, как будто пытался согнать. Я не выдержал и перелёг. Вроде отстал…