полиции Роберт Штиглиц, бывший заместитель шефа политической полиции Латвии Фридрихсонса во времена Ульманиса[608]. Одним из его ближайших помощников стал Арвед Оше, бывший начальник административного отдела организации айзсаргов в период диктатуры Ульманиса, впоследствии — один из организаторов полицейских батальонов в Латвии, после войны нашедший убежище в Стокгольме[609]. Другим подручным Штиглица стал Виктор-Бернхард Арайс, возглавлявший в первые дни оккупации «Латышскую политическую полицию» в Риге под началом «латышского военного коменданта Вейсса». Особые команды при немецкой эйнзатцкоманде «А» создали Рудольф Туркс и Феликс Рикардс (создатель знаменитой «Латышской картотеки СД»). Именно Штиглиц, Вейсс, Оше, Арайс, Туркс, Рикардс стали создателями и руководителями «Латышской вспомогательной полиции», исполнявшей с первых дней оккупации всю грязную работу по поручению нацистских властей.

В состав «команды безопасности Арайса» вошло около 1.000 человек, преимущественно члены организации «Перконкруст» — студенты и старшеклассники, а также офицеры бывшей латышской армии[610]. В течение лета и осени 1941 года «команда безопасности Арайса» расстреляла в Бикерниекском лесу около 10 тысяч человек, как латышей, так и евреев, коммунистов, прочих «инакомыслящих» и просто душевнобольных, которые согласно расовой теории нацистов также подлежали уничтожению[611]. При расстрелах присутствовал и начальник оперативного отдела «Латышской политической полиции» (ЛПО) Герберт Тейдеманис. Его заместителем стал известный спортсмен-бегун Эдгар Лайпениекс. Этот любил лично принимать участие в казнях политзаключенных Центральной Рижской тюрьмы, хотя это не входило в его прямые обязанности[612].

В 1943 году «команда Арайса» вошла в состав «Латышской полиции безопасности» и начала выезжать в другие города и уезды Латвии, где уничтожила еще около 5 тысяч человек[613]. Так, например, подчиненные Арайса принимали непосредственное участие в карательных операциях в феврале и марте 1943 года в Даугавпилсском округе, которыми лично руководил высший фюрер СС и полиции в «Остланде» группенфюрер СС Фридрих Йеккельн. Но деятельность «команды Арайса» не ограничивалась одной Латвией: ее палачи совершили достаточно преступлений также в соседних Псковской области и Белоруссии. В последующие периоды Великой Отечественной войны особый отряд Арайса периодически направлялся для проведения карательных операций в районах городов Великие Луки, Слуцк, Барановичи, Минск, участвовал в уничтожении Минского гетто.

Еще одной из «заслуг» Штиглица, Вейсса, Оше, Арайса и подобных пособников нацизма была организация «спонтанных» еврейских погромов в Риге (по указанию оккупационных властей!), которые проводились силами «Латышской вспомогательной полиции». Очевидцы отмечают, что «именно эти банды убийц совершили большинство убийств в небольших городах Латвии, как при поддержке немцев, так и без нее»[614]. Одна из самых зверских расправ над рижскими евреями произошла 4 июля 1941 года, когда латышские пособники нацистов сожгли Рижскую синагогу вместе с находившимися там людьми.

Как отмечал в своем отчете командир эйнзатцгруппы «А» бригадефюрер СС Шталекер, организовать чистки и погромы в Латвии было значительно сложнее, чем, например, в Литве. «…В основном, — пояснял Шталекер, — это объяснялось тем, что национальное руководство было угнано Советами. Однако путем оказания влияния на латышскую вспомогательную полицию удалось организовать еврейский погром, во время которого было разрушено несколько синагог и убито 400 евреев»[615].

Прошло чуть более недели с того дня, как немецкие войска вступили в Ригу, и 8 июля 1941 года Штиглиц направил свой первый отчет командиру эйнзатцкоманды «2»: «За сутки арестован 291 коммунист и в 557 кварталах произведены обыски»[616]. Кроме того, в ходе всех этих «спонтанных акций по самоочищению», как это называлось на эсэсовском жаргоне, только в Риге в первые дни оккупации было убито около 500 евреев[617]. Остальные были согнаны в так называемое «Рижское еврейское гетто», созданное по подобию Каунасского, — несколько оцепленных колючей проволокой кварталов в Московском районе города[618]. Оно просуществовало всего пять месяцев…

Не менее трагическая судьба была уготована оккупантами и их пособниками для советских военнопленных. В июле 1941 года в Риге, в помещениях бывших казарм на улицах Пернавской и Рудольфа был организован лагерь военнопленных — шталаг 350[619], который просуществовал до освобождения Риги частями Красной армии в октябре 1944 года. Только с декабря 1941 по май 1942 года от голода, холода, избиений, сыпного тифа и расстрелов в лагере погибло 30 тысяч военнопленных. Оккупанты ежедневно расстреливали военнопленных, которые из-за истощения или болезни не могли отправиться на работу.

В течение всей войны в шталаге 350 и его отделениях оккупанты расстреляли и просто замучили до смерти более 130 тысяч человек. После освобождения Риги Чрезвычайная государственная комиссия, расследовавшая преступления нацистов и их пособников на территории Латвии, обнаружила в Риге и ее окрестностях 12 мест массового захоронения трупов военнопленных. Из них наиболее крупные находились в Саласпилсе, Зиепниеку-Калис, на территории Панцерских казарм и на Новом еврейском кладбище[620].

Помимо массового уничтожения евреев, цыган, коммунистов и всех инакомыслящих Латвия в период оккупации стала новым полигоном для испытания нацистской программы «улучшения расы». Клиника Рижского университета стала «центральным научным учреждением» Прибалтики по стерилизации (принудительной стерилизации подвергались, например, женщины, состоявшие в «смешанных браках»). В рамках той же программы по «улучшению расы» уничтожению подлежали все душевнобольные, прежде всего в клиниках Риги, Елгавы и Даугавпилса[621]. Согласно отчету командира эйнзатцгруппы «А» бригадефюрера СС Шталекера от 31 октября 1941 года, к 15 октября по его приказу в Прибалтике было уничтожено в общей сложности 748 душевнобольных[622].

В Лиепаю, по словам очевидцев, гитлеровцы входили, прикрываясь за щитами орудий, прижимаясь к стенам домов, забрасывая в окна ручные гранаты[623]. В качестве проводника выступал Густав Целминьш, имевший звание зондерфюрера[624] после окончания Кёнигсбергской спецшколы абвера[625] и являвшийся лидером антисемитской партии «Перконкруст», начавшей сотрудничать с абвером и СД еще в 1930-е годы[626]. Здесь также прошли еврейские погромы, а оставшихся в живых евреев согнали в Лиепайское гетто. Позднее, в декабре 1941 года, гетто было ликвидировано. В течение трех дней — с 14 по 16 декабря — в Лиепае было уничтожено 2.749 евреев и 23 коммуниста (последних схватили в эти дни, так как остальные коммунисты были уничтожены намного раньше, и расстреляли заодно с евреями) [627]. Одним из страшных свидетельств этих казней стали фотографии, сделанные начальником Лиепайского филиала полиции безопасности и СД гауптшарфюрером Карлом Штротом[628]. После этих казней в бывшем Лиепайском гетто, которое теперь именовалось концлагерем, осталось всего 295 заключенных. Часть узников в начале 1942 года была переведены в концлагерь в Салдусе (нем.: Фрауэнбург) [629].

В Вентспилсе расправами над коммунистами и евреями руководил подполковник Карлис Лобе — бывший латышский стрелок, успевший в Гражданскую войну послужить и царю Николаю II, и красным — будучи адъютантом Троцкого на переговорах в Брест-Литовске, и белым