не знаю, что ты слышала, Габби, но я обещаю, что я на твоей стороне…

— Я знаю, — я подхожу ближе, обхватывая его руку своей. — Я знаю, что это так.

Его глаза всматриваются в мои.

— Знаешь?

Я слабо улыбаюсь, беру наушники и вешаю их себе на шею.

— Знаю. И я тоже на твоей стороне. Я не знаю, что вы обсуждали. Я лишь знаю, что ты боишься мне это сказать.

— Я… — он обнимает меня за плечи. — Я столько раз пытался, но так боюсь, что тебе это не понравится.

— Я слышала эту часть. Но я доверяю тебе, Джонатан.

— Да?

— Да.

Он хмурится.

— И всё?

Я киваю, смаргивая слёзы.

— Да. Ну то есть, я была бы не прочь услышать побольше о тех безжалостных капиталистических мерах, которые ты предпринял, чтобы спасти магазин, и за которые, как ты так уверен, я буду тебя презирать, но я действительно доверяю тебе.

Его челюсти сжимаются, как будто он собирается с духом.

— Это… онлайн-версия книжного магазина. Печатные копии, аудио, электронные книги. Читатели любовных романов — наш ключевой сегмент, наш целевой клиент номер один. Это привлечёт трафик на веб-сайт, а не обязательно в обычный магазин, и я знаю, что тебе это не нравится. Я знаю, Габби, ты хочешь, чтобы это место было переполнено людьми, как это было когда-то, но выбор стоял между книжным магазином такого типа или вообще закрытием, — его глаза изучают мои. — Я хотел сберечь его для тебя, чтобы «Книжный Магазинчик Бейли» оставался открытым для тебя долгие годы. Я знаю, это не идеально, но это единственный способ…

— Джонатан, — шепчу я.

Он смотрит на меня, затаив дыхание и широко раскрыв глаза. Он выглядит немного испуганным.

— Спасибо, — говорю я ему, поднося руку к его лицу и нежно поглаживая щёку большим пальцем в варежке. — За то, что объяснил это. За… всё, что ты сделал. Я даже не могу выразить, как много это значит, и я хочу услышать гораздо больше, но дело в том…

Я смотрю на Джонатана, и этот разрыв в моём сердце склеивается, поскольку всё, чем я восхищалась в этих двух мужчинах — мой заклятый враг и мой друг, моя суровая реальность и моё самое сладкое убежище — сливается в одну захватывающую дух, совершенно несовершенную реальность.

Всё сливается в нём.

— Вообще-то у меня свидание, — шепчу я, всё ещё поглаживая его по щеке. — И я бы не хотела заставлять его ждать.

Он очень внимательно смотрит на меня, изучая выражение моего лица.

— Так получилось, что и у меня тоже.

Слезы наворачиваются на мои глаза, угрожая пролиться.

— Скажи мне, где.

Джонатан подходит ближе.

— «Зимняя страна чудес» в оранжерее, — тихо произносит он, — ровно в 10:00 утра. Я встречусь с Маргарет Кэтвуд моей мечты. И я могу только надеяться…

Я бросаюсь на него, прижимаюсь губами к его губам горячим, твёрдым и неистовым поцелуем. От его глубокого, грубого стона у меня поджимаются пальцы на ногах, по коже пробегают искры. Рот Джонатана приоткрывается для меня, его язык находит мой, и это сплошной голод, и ожидание, и страстное желание, и облегчение. Это лихорадочно и пылко, прерывистые вздохи, мы хватаемся друг за друга, как будто наступил конец света, и мы держимся изо всех сил.

— Габриэлла, — его руки скользят вниз по моей спине, обхватывают мои бёдра, прижимая меня к себе.

— Джонатан, — шепчу я сквозь слёзы, крепко прижимая его к себе. — Это ты.

Он кивает, его руки скользят по моей спине.

— Ты не разочарована?

— Разочарована? — я смеюсь сквозь слёзы и целую уголок его рта, подбородок, затем посасываю впадинку на его горле, заставляя его бёдра прижиматься к моим. — Я веду себя так, будто разочарована?

— Нет, — хрипло говорит он, запуская руку глубоко в мои волосы, массируя кожу головы, а другая его рука скользит вверх по моей талии. Он снова целует меня, глубоко и бархатно горячо. — Нет, вовсе нет.

— Я чувствую облегчение, — мои руки находят его задние карманы и сжимают его округлую, крепкую задницу через ткань. — Восторг. За гранью счастья. Моё сердце разрывалось. Я хотела вас обоих, и теперь мне не нужно выбирать, потому что это всё… ты.

Он улыбается, не обрывая наш поцелуй.

— Даже с моими капиталистическими уловками и книжным онлайн-магазином?

Я киваю и утыкаюсь лицом в его шею, вдыхая запах древесного дыма и зимнего леса.

— Особенно с твоими капиталистическими уловками и книжным онлайн-магазином. Ты спас «Книжный Магазинчик Бейли».

— Для тебя.

— Для меня.

Я чувствую, как его улыбка становится шире, и Джонатан прижимается ко мне носом, затем прокладывает дорожку поцелуев по моей шее вниз к ключице.

— Я не буду там работать, — говорит он, — если ты этого не хочешь. Ты можешь забрать всё себе…

— Что?! — на меня будто выливают ведро ледяной воды. Вытаскивая руки из его карманов, я поднимаю голову. Наши носы соприкасаются, но поцелуя нет, только хмурый взгляд. — Я только что нашла тебя, и теперь ты покидаешь меня?

Улыбка Джонатана милая и нежная, и он притягивает меня обратно в свои объятия и прячет мои руки в свои задние карманы.

— Я всегда у тебя есть, Габриэлла. И я с удовольствием останусь, но только не в том случае, если это сделает тебя несчастной.

Я таю в его объятиях, пока руки Джонатана успокаивающими кругами скользят вниз по моей талии, затем нежно поглаживают мою попу.

— Это сделает меня бесконечно счастливой, — говорю я ему. — Мы идеальная команда, ты и я, — наши взгляды встречаются. Я вынимаю руку из его кармана и убираю тёмную прядь волос с его лица. — Когда ты узнал? — спрашиваю я.

Джонатан наклоняется от моего прикосновения, его глаза закрываются.

— Наша ссора после встречи с четой Бейли. Когда я взял в руки любовный роман, и ты отпустила подколку про Джейн Остин. Это было почти дословно то, что я сказал, и о чём мы говорили в нашем чате. На секунду мне показалось, что я схожу с ума, и мне всё мерещится, но потом я попросил тебя назвать ещё несколько твоих любимых романов, и те, на которые ты указала, были теми самыми, которые мне назвала МКЭТ. Потом я пошёл домой и попытался поговорить с тобой в телеграме о работе, чтобы узнать, смогу ли я получить ещё какие-нибудь подсказки. Когда ты сказала, что у тебя есть один коллега, который делает тебя несчастной и ненавидит праздники, я понял, что это ты. По крайней мере, я был уверен настолько, насколько возможно.

— Вот почему ты это сказал, —