Автомобиль тронулся с места.

— Ты же с ним ничего не сделал? — спросила, сглотнув.

Ланге просматривал почту в телефоне. Некоторые сообщения удалял, некоторые удостаивал лаконичным ответом. Теперь я ощущала от него лишь дикий холод, наталкивалась на стену тотального равнодушия. В ледяном айсберге можно было найти больше эмоций, чем в этом человеке. Он погрузился в привычный рабочий процесс и не давал мне ни капли своего внимания.

Я хотела заорать, но молчала. Просто очень шумно и тяжело дышала.

— Курт не виноват, — произнесла наконец. — Мы говорили. Знаешь, люди иногда говорят, общаются не только односложными фразами, которые больше смахивают на приказы.

Тишина. Но я и не рассчитывала на ответ.

— Все зашло дальше, чем мне следовало допускать, — проговорила я, чувствуя, как нервный спазм свел горло. — Но Курт ничего не знал. И, черт возьми, ты не можешь меня осуждать! Иногда мне хочется общения. Живого общения. Реального. А с тобой я как в клетке. Постоянно взаперти. Я забыла, когда видела своих друзей. Вокруг только охрана. Я устала от этой дурацкой игры, от постоянного притворства и...

Ланге посмотрел на меня. Просто перевёл взгляд, обдавая арктическим холодом. И все слова замерзли в горле, забились там огромным колючим комом.

Зря я переживала про наказание для Курта. Наказывать здесь будут меня.

* * *

Дорога прошла как в тумане. Автомобиль притормозил, и мне пришлось покинуть салон. Ладонь Ланге опустилась на мою спину, подталкивая вперёд. Никаких слов. Безмолвный приказ. Очень быстро я поняла, куда мы идём. В его спальню. Дверь захлопнулась позади, отрезая пути к спасению.

— А если я не хочу? — бросила ему вызов, сама не понимая, откуда во мне берётся столько глупой смелости. — Почему бы тебе не пригласить ту свою знакомую из ресторана? Я уверена, у неё больше опыта. Она лучше понимает, чего ты хочешь.

Пальцы Ланге коснулись моей шеи, прошлись там, где меня касались губы Курта. Какой кошмар. В этот момент я особенно чётко осознала, что только Райнер дурманит мой разум и выжигает душу дотла даже мимолетной лаской. Но я пыталась этому сопротивляться. Упрямо смотрела в его глаза.

Атмосфера в комнате стала невыносимо тяжелой. Гнетущей и давящей на сознание. При этом, воздух пропитался холодом и в тот же момент полыхал огнем, а я все так же упрямо смотрела на Ланге.  Мужчина все так же жесткими пальцами касался участков кожи, которые целовал Курт, а потом его ладонь сжала горло. Не сильно, но давая ощутить то, что я полностью в его руках.

— Не хочешь? — выгнул бровь.

— Не хочу, — выдала я, прекрасно осознавая, что бессовестно лгу. Лишь одно его присутствие рядом со мной и по коже бежали мурашки. Что уже говорить о прикосновениях? Но я пыталась этому сопротивляться. Избавиться от того, что дурманило сознание. Не поддаваться чудовищу.

Ланге избавил меня от платья. Раздел настолько быстро и ловко, что я сама не поняла, как это произошло. Ткань упала к моим ногам. А потом его рука легла на мою талию и резким движением притянула к мужчине. Буквально впечатала меня в его тело. Дыхание перехватило и я ладонями уперлась в его торс, пытаясь отстраниться, но руки Ланге, ощутимо скользнувшие по моему телу, взвинчивая мысли и разрывая их на куски. Одна его ладонь поднялась выше и пальцы вплелись в волосы, а вторая ладонь легла на попу, сильно сжимая ее.

В моей голове разворачивался целый апокалипсис и я мысленно раз за разом повторяла себе, что мне нужно прекратить все это, но не могла произнести ни слова. Мое тело откликалось на эту близость, реагировало болезненно и сладко, тянулось к прикосновениям Ланге, оживало, когда он в очередной раз прикасался ко мне. Разум отключался, уступая дорогу чувствам. Я поплыла. Сорвалась и полетела в зияющую пропасть порока, не пробуя остановиться, не надеясь выбраться обратно на поверхность. Я тонула без возможности вынырнуть. Растворялась в этом ужасном мужчине, в его властности и подавляющей силе. Лишь где-то в отдаленном уголке сознания проклинала себя за то, что поддавалась. Мысленно кричала на себя, но взять тело под контроль не могла.

Его руки оставляли горящие следы на моем теле. Будоражили, доводя до исступления. Время остановилось, растворилось, перестало существовать. У меня подогнулись ноги, и уже в следующий момент я оказалась на кровати, отстранённо осознала, что Райнер избавил меня от нижнего белья. Расстегнул и снял бюстгальтер, стянул кружевные трусики.

— Райнер, — прошептала я.

Его пальцы проникли между моих ног, начали творить совершенно невообразимые вещи, которые точно не походили на наказание. Другая ладонь накрыла грудь, окончательно выбивая остатки дыхания из моих лёгких. Я затрепетала, забилась под его неистовыми ласками и застонала в голос. В этот момент его пальцы вновь вплелись в мои волосы и сжали пряди. Заставили посмотреть на мужчину. Прямо в его бездушные глаза, которые сейчас пронзали меня насквозь. Были все такими же жуткими, но почему-то, в тот же момент, сейчас совершенно другими.

— Давай, — окатил холодом Ланге. — Повтори, как ты меня не хочешь.

Это ударило по мне подобно молоту и я вздрогнула. Завозилась на кровати, пытаясь сесть, но очередное его прикосновение к моему лону, как я тут же опять упала на простынь и застонала. Жадно хватала ртом раскалённый воздух и чувствовала, что погибну, если этот мужчина от меня отстраниться, разорвёт контакт. Мое тело выгнуло дугой.

Жаркий протест обратился в абсолютную капитуляцию.

Ланге перевернул меня на живот, прошёлся ладонями по ягодицам, заставляя судорожно дернуться. Послышался шорох одежды.

— Встань на колени, — произнёс Райнер.

Тело отказывалось подчиняться. Заведенное до предела, накалённое до максимума, совершенно безвольное.

Он сам привёл меня в нужное положение, поставил на колени и заставил прогнуться в пояснице, вжаться грудью в постель. А дальше вошёл внутрь единственным толчком, наполнил лоно до предела, вбился в самую глубину, прошивая меня насквозь своей возбужденной плотью. Это было настолько мощно и сокрушительно, что я содрогнулась всем телом, если бы не была настолько распалена и возбуждена, то заорала бы от боли.

Райнер брал меня жёстко. Чудовищно. Овладевал так, будто хотел сокрушить меня и полностью подчинить себе. А мое тело принимало эти бешеные рывки с пугающей готовностью, отзывалось спазмами удовольствия, искры, пробужденные первыми нежными ласками разгорались сильнее. Возникал дикий контраст, борьба льда и пламени велась прямо внутри меня, сражение не на жизнь, а на смерть.

Безумные крики оглушали. И я не сразу поняла, что кричу сама. Вопли казались чужими.

Ланге сжимал мои бёдра до синяков, вонзался внутрь неистово и бешено, накрывал неудержимой стихией. Его горячий и до жути твердый член одержимо пульсировал внутри и разбухал все сильнее.