– Я желаю участвовать в операции, – сказал Альдо. – Хочу лично присутствовать при уничтожении Сайту.

Карло остановился и сложил руки на груди.

– В твоем положении это будет небезопасно, – сказал он, вглядываясь в лицо друга.

– Я нахожусь во временном отпуске, – возражая, усмехнулся Альдо. – Жду окончательного решения верхушки, разрешат ли мне возглавлять охрану премьера или нет. Мои передвижения не фиксируются, поэтому я смогу спокойно выехать из страны.

– Нет, – отрезал Карло. – Работу оставь профессионалам. Останешься с Лука, он неважно чувствует себя в последнее время.

– Не могу, мне больно на него смотреть, – выдавил из себя Альдо.

– А мне не больно?! Я плачу каждый раз, когда смотрю в его лицо. И радуюсь, что бог отнял у него зрение, и что Лука не видит моих слез, – ожесточенно произнес Карло, но тут же смягчился. – Брось, Альдо. Нам всем тяжело. Но это временно.

– А ты оптимист, – хмыкнул Альдо и подошел к шкафчику со спиртным.

– А ты в последнее время много пьешь, – заметил Карло и забрал из рук Альдо бутылку с виски. – Всю предыдущую неделю был в запое. Забудь о выпивке, – грозно сказал он. – Я иду к Лука. Рекомендую присоединиться. Он будет рад тебя увидеть.

Альдо прикусил губу и кивнул.

– Знаешь, в последнее время я часто вспоминаю, каким он был в детстве. Добрый, веселый мальчишка. И такой целеустремленный: всегда доводил начатое дело до конца. Мой сын в этом очень похож на него. Порой, глядя на Гвидо, я вспоминаю Лука. А как на него соседские девчонки заглядывались! Красивый был парень.

– Он таким и остался, – тихо сказал Карло. – Давай прекратим этот разговор, а то у меня на душе кошки скребут. Как вспомню, в каком состоянии его привезли сюда, хочется кричать от ужаса.

Карло отвинтил крышку от бутылки, которую отобрал у Альдо, и сделал глоток. Он подошел к окну и оперся о подоконник. Солнце заглядывало в окно, заставляя прикрывать глаза от ярких лучей. Карло опустил жалюзи и повернулся к Альдо. Тот тихо сидел в кресле, прикрыв лицо руками.

– Когда вылетает группа? – глухо прозвучал его голос.

Карло посмотрел на часы.

– Через один час сорок минут, – сказал он. – А, черт с ним, налей и себе! Выпьем за Тору. Пусть эти последние часы покажутся ему адом!

Тору Сайту пил в саду чай. Он слушал ветер, бегающий по кронам деревьев, сквозь него слышалось пение птицы. Эти звуки и воздух, ставший красным от заходящего солнца, делали вечер незабываемым. В саду Тору был один, и в то же время знал, что неподалеку от него находятся девять опытных бойцов, которые каждую минуту охраняли его жизнь. Один из них стоял позади. Тору не видел его, но чувствовал присутствие.

Было тяжело осознавать, что он, представитель известной в Японии семьи, вынужден прятаться за чужие спины. Каждый мужчина из клана Сайту отличался выдержкой и смелостью. Ни один не опускал глаза перед опасностью и всегда боролся до конца. Многовековые традиции и семейные ценности не позволяли проявлять малодушие. Отец Тору говорил, что человеку можно простить ошибки и неудачи, можно помочь откорректировать поведение, заменив безудержность терпением, придать внешний лоск, привить любовь к учебе и научить ценить работу. Но трусость неискоренима, и тот человек, который поддается страху, жалок. Если бы сейчас отец видел Тору, он брезгливо бы отвернулся в сторону и молча удалился. Он никогда не остался бы стоять рядом с человеком, которого покинула решительность. Люди, лишенные твердости духа, не имели права жить в мире отца, и он безжалостно вычеркивал их из круга общения, вне зависимости от того, кем они ему приходились.

Тору вспомнились строки из любимого им «Пути воина»: если на войне самураю случится проиграть бой, и он должен будет сложить голову, ему следует гордо назвать свое имя и умереть с улыбкой без унизительной поспешности. Тору проиграл свой бой, но предательски сбежал, испугавшись смерти. Едва он узнал о гибели четверых из семи, решил немедленно уехать из Токио. Бросил все – родных, компанию – и скрылся в горах, в маленьком домике, о котором кроме него никому не было известно. Сюда он приезжал, когда нужно было отдохнуть от бешеного ритма городской жизни, здесь он восстанавливал свое здоровье, в этом месте принимал самые важные решения в своей жизни. Под старой яблоней, где сейчас стоял чайный столик, его душа согласилась принять предложение Дарио уничтожить Этторе. Дарио тогда привел довод, который заставил Тору присоединиться к «альянсу». «Всякое изменение, которое некоторым людям приносит пользу, является улучшением». С этим аргументом согласилась вся «семерка», ни один не сказал, что они собираются поступить подло и жестоко. Лишь молчаливо выписали Этторе смертный приговор, а спустя шесть месяцев, разделив холдинг, пили шампанское за новый этап в жизни каждого.

Тору провел рукой по гладкой шее и обратил внимание на пальцы. Они дрожали. Он пошевелил ими и положил руку на столик. Где-то в саду залился трелью соловей, и Тору с жадностью вслушался в его песню. Он собрался встать и подойти ближе, но ноги отказались двигаться. Тору пригладил белые волосы и усмехнулся. Отец оказался прав: никогда не следует прятаться. По счетам нужно платить. И все же его страх за жизнь был естественным. Теперь, когда над ней нависла угроза, Тору понял, что важнее нее нет ничего.

Он не вздрогнул, увидев перед собой человека в маске, лишь удивился, что не услышал его шагов.

– Мои люди? – спросил Тору.

Человек ничего не ответил, указал дулом Узи на дорожку, ведущую к дому. На крыльце стояли еще двое, также одетые в черные одежды, с прикрытыми лицами. Еще несколько из нежданных гостей на мгновение показались среди стволов деревьев и тут же исчезли. Все они были вооружены, двигались бесшумно и выглядели, как посланцы преисподней, которых отправили доставить грешника по назначению.

Тору с трудом поднялся и медленно побрел к дому. Он посмотрел в сторону и увидел лежащее на земле тело своего охранника. Пришедшие за ним люди, атаковали настолько быстро и тихо, что никто даже не поднял тревогу. Тору был уверен, что вся его охрана уничтожена. Снова из-за него погибли люди.

Мужчина вошел внутрь дома, держа японца на прицеле. Тору внимательно смотрел в прорезь маски, пытаясь уловить его взгляд. Но он видел лишь холодную черноту ночи. Кто-то сзади ударил его прикладом по голове, Тору упал на пол и потерял сознание. Очнулся он крепко привязанным к деревянному стулу. Во рту был кляп, мешавший дышать. Четверо мужчин быстро обливали стены комнаты бесцветной жидкостью. «Бензин», – догадался Тору, уловив запах, который ни с чем нельзя перепутать. Один из мужчин подошел к нему и облил с головы до ног из канистры.

Тору представил, как начнет лопаться и гореть его кожа, как будут тлеть волосы и плавиться глаза. Все, что угодно, только не такая смерть! Пусть лучше пристрелят, повесят, но не дадут испытать боль, которую причинит огонь. Тору замычал и задергался, пытаясь расслабить веревки. Наконец он затих, посмотрел на сосредоточенные и последовательные действия людей в масках, и понял, что его ничто не спасет. Умереть ему придется так, как записано в сценарии того, кто ведет эту игру. Мужчины вышли из дома. Остался только один, он достал из кармана спички и зажег одну. Нисколько не медля, бросил горящую спичку на пол. Тору с ужасом глядел, как огонь стремительно бежит к его ногам. Он остервенело задергал головой и затопал ногами, пытаясь отбиться от пламени, охватившего его.