Константин Алексеевич хотел было сам вести машину, но, будучи невысокого мнения о своих шоферских талантах, позвонил шоферу: «Василий Андреевич, простите, что беспокою, но я с внучкой. Сами понимаете, ценный груз…»

Варя сразу прикипела к кукле такой страшной, что Константин Алексеевич не хотел бы видеть ее в своих ночных кошмарах. Вздрогнул от ужаса, но безропотно купил. Для баланса сил добра и зла обратил Варино внимание на плюшевого медведя, но внучка с достоинством заявила, что у нее уже есть и другой не нужен.

Потом с помощью юной продавщицы, которая, кажется, не признала в нем губернатора, выбрали Варе костюм настоящей принцессы и замечательный пуховичок, потому что Вика, торопясь сбагрить дочь, немного не рассчитала с погодой.

Заметив, с каким немым восхищением Варя взирает на пронзительно-розовые резиновые сапожки, Константин Алексеевич купил и их.

Ира всегда умела баловать детей, даже в самые трудные времена, с теплотой подумал он.

Секунду поколебавшись, Константин Алексеевич взял еще одну страшную куклу и медведя, для внучки шофера.

Пока они болтались по торговому центру, пока ели мороженое в кафе, погода испортилась. Налетел сильнейший ветер, небо затянуло асфальтно-серыми тучами, так что день померк и зарядил дождь.

Прохожие, подняв воротники и борясь с зонтами, которые ветер выворачивал наизнанку, добегали до вестибюля торгового центра совершенно мокрые.

Слегка конфузясь своего привилегированного положения, Константин Алексеевич взял Варю на руки, укрыв, как крылом, полой куртки, и нырнул в машину, которую Василий Андреевич подал к самому входу.

На улице стремительно темнело, ветер пригибал деревья к земле, громыхал рекламными щитами, где-то послышался звон стекла, наверное, разбилась витрина или автобусная остановка.

В свете фар было видно, что капли дождя не падают вниз, как положено, а, подхваченные ветром, несутся вместе с ним над землей. Через десять минут лестницы с сопок превратились в настоящие водопады, дождевая вода с шумом неслась вниз по ступеням.

– Не бойся, – сказал Константин Алексеевич Варе, прижимая ее к себе. «Дворники» не справлялись с потоком воды, машину заливало, и губернатор подумал, что безопаснее где-нибудь остановиться и переждать этот кошмар.

– Я и не боюсь. – Безмятежно улыбаясь, Варя немножко посмотрела в окно, а потом робко потянулась к новой кукле.

Константин Алексеевич хотел сказать внучке, что она умница, но тут ему позвонили и сообщили, что на строительстве порта опять несчастный случай. Он скрипнул зубами. Этот чертов порт был его головной болью, строительство велось не самым прозрачным образом, процветал нелегальный труд, и, соответственно, никто особенно не заморачивался техникой безопасности. Постоянно происходили падения с высоты и другие травмы, смертность от которых была слишком высока для мирного времени.

Константин Алексеевич прикинул, где они сейчас едут, сквозь струи дождя еле опознав пейзаж.

От порта несколько минут, ближе, чем до дома, значит, нужно туда поехать и застать ситуацию как она есть, пока администрация еще не навела лоск, задним числом не купила пострадавшему удостоверение верхолаза или, наоборот, не оформила его как случайного прохожего, неведомыми путями забредшего на стройку.

А Варя с Василием Андреевичем подождут в машине на парковке, это будет безопаснее, кстати, чем маячить на дороге посреди урагана.

Он боялся, что Варя испугается, заплачет, но девочка совершенно спокойно осталась с водителем и поцеловала его на прощание.

Константин Алексеевич вышел из машины. Ветер дул такой силы, что даже на огороженной со всех сторон парковке его едва не сбило с ног, и пришлось повернуться спиной, чтобы вдохнуть, или, вернее, оторвать у ветра маленький кусок воздуха. Собираясь в торговый центр, Константин Алексеевич надел джинсы и любимую водонепроницаемую куртку, но тут даже она дала слабину.

Представитель администрации встречал его в дверях старого здания, выглядящего особенно дряхлым и немощным на фоне возводимых современных конструкций.

Константин Алексеевич вбежал, и дверь с грохотом захлопнулась за ним. Губернатора пригласили в дирекцию, но он приказал вести себя на место происшествия.

Рабочий сорвался с лесов и упал на довольно хлипкий стальной козырек, расположенный на уровне примерно третьего этажа. Константин Алексеевич не стал вникать в архитектурные тонкости, просто отметил, что козырек весьма ненадежен, ничем не огражден и лезть по нему за пострадавшим во время урагана – чистейшее самоубийство.

Непонятно было, жив рабочий или умер, он лежал неподвижно, а больше через стену воды ничего нельзя было разглядеть, так же как невозможно что-то услышать в завывании ветра.

– Что ж они у вас в штормовое предупреждение на верхолазные работы выходят? Да еще без поясов, поди? – спросил Константин Алексеевич, думая о том, как вытащить пострадавшего. Впрочем, сейчас должны подъехать «Скорая» и МЧС, и спасатели займутся своим делом.

Расталкивая небольшую толпу рабочих и администрации, к месту происшествия спешил человек в синей форме «Скорой помощи», за ним семенила фельдшерица, такая маленькая, что Константин Алексеевич сначала принял ее за ребенка.

А в человеке он с удивлением узнал собственного сына.

– Алеша, что ты тут делаешь? Ты же в больнице работаешь.

– И тут, как видишь, – буркнул сын.

Оценив обстановку, он достал рацию и после коротких переговоров обернулся к своей напарнице:

– МЧС не приедет пока, у них все бригады на объектах, – сказал Алексей отрывисто, и Константин Алексеевич вдруг подумал, что раньше не замечал за ним такого тона. – Придется самому. Леля, давай мне вакуумный матрас.

Сын подошел к краю козырька и стал снимать насквозь промокшую тяжелую форменную куртку. Девочка-фельдшер протянула ему конструкцию тревожного оранжевого цвета. Константин Алексеевич хотел напомнить, что Алексей не обязан это делать, имеет полное право ждать, когда прибудет МЧС со специальным оборудованием и доставит пострадавшего в безопасное место. Но знал он и то, что, если несчастный работяга еще жив, его шансы тают с каждой минутой.

– Ладно, поползем, – он положил сыну руку на плечо, – посмотрим, если он труп, оставляем на месте, а если жив, тащим потихоньку.

Алексей покачал головой.

– Один ты не дотянешь. Потом, как-то его надо в эту хрень упаковать. Не спорь. – Константин Алексеевич снял куртку и с сожалением подумал, что сейчас навсегда испортит любимый свитер, подарок Иры на день ВДВ. – Слушай, Леш… если я начну вдруг падать, не хватай меня. Не удержишь точно, а если мы свалимся вместе, наша масса удвоится и шансов выжить ноль.

– А ты? – усмехнулся сын. – Тоже не будешь меня держать, если что?

– Не понял, у тебя еще какие-то сомнения остались на этот счет? – засмеялся Константин Алексеевич и, пропустив сына вперед, по-пластунски полез за ним.