В тот же вечер мы начали приготовления к встрече неизбежного нападения. Положение белых кенда было весьма серьезным.

У них было всего около двух тысяч семисот мужчин (включая мальчиков и стариков), годных для военных действий всякого рода. К ним можно было прибавить до двух тысяч женщин. Странно, что у этого народа мужчины превосходили числом женщин. Против столь незначительных сил черные кенда могли выставить двадцать тысяч мужчин, оставив мальчиков и стариков с женщинами для защиты своей земли.

Таким образом, на одного белого кенда приходилось почти десять врагов.

Кроме того, надо было ожидать, что все черные кенда будут сражаться с большой храбростью и отчаянием, так как три четверти их жатвы и множество скота было уничтожено ужасным градом, о котором я уже упоминал. Им оставалось или отнять хлеб у народа Дитяти, или переносить голод в продолжение года, до новой жатвы.

Только одно обстоятельство, я видел, было в пользу белых кенда. Они могли сражаться под защитой укреплений, построенных с помощью искусства и знаний Регнолла и моих. Наконец, враги должны были встретиться с нашими ружьями, которых до сих пор не знали ни черные, ни белые кенда. Не знаю причины этого, тем более что по временам белые кенда торговали верблюдами с арабами и другими кочующими племенами, которым было известно огнестрельное оружие. Быть может, какой-нибудь старый закон или предрассудок запрещал ввозить оружие в их страну.

Как я уже говорил, Регнолл в придачу к своим охотничьим ружьям привез с собой в Африку пятьдесят винтовок системы Снайдерса с большим запасом патронов. С этими винтовками вышло некоторое затруднение на дурбанской таможне. Прежде всего нужно было позаботиться о наилучшем применении этого ценного запаса.

Харут отобрал семьдесят пять самых смелых и понятливых молодых людей, которые были переданы мне с Хансом для обучения стрельбе.

У нас было всего пятьдесят ружей, но мы обучили семьдесят пять человек, то есть на пятьдесят процентов больше, чтобы иметь запас для замены павших в бою.

От зари до поздней ночи мы с Хансом старались сделать из них метких стрелков. Это была нелегкая задача, тем более что при практической стрельбе нужно было экономить патроны.

Мы учили их по команде открывать и прекращать огонь и не тратить даром ни одного выстрела.

За исключением этих семидесяти пяти человек все мужское население день и ночь было занято сбором жатвы. Все зерно свозилось во второй двор храма на горе – единственное место, где оно было в безопасности.

Стада скота и верблюдов были уведены в безопасные места, в лес на склоне горы, где для них были заготовлены большие запасы корма.

Разведчики зорко следили за берегами реки Тавы. Укрепление горного прохода тоже потребовало немалого труда. Это взял на себя Регнолл, к счастью, в юности служивший в продолжение нескольких лет в Королевских саперах и потому хорошо знакомый с этим делом.

С помощью жрецов и всех женщин и детей, не занятых перевозкой на гору хлеба, было построено множество разнородных укреплений. Повсюду, где только было возможно, были вырыты глубокие ямы с острыми кольями на дне.

Я был буквально поражен, когда спустя десять дней увидел эту работу в почти законченном виде.

В это время возникли споры, следует ли сделать попытку воспрепятствовать черным кенда переправиться через реку. Этот план находил сторонников среди некоторых стариков.

Наконец решение его было предоставлено мне как главному начальнику, и я отклонил этот план, так как считал наши силы слишком слабыми для его выполнения.

На четырнадцатый день наши верховые разведчики донесли, что черные кенда накапливаются в большом числе на противоположном берегу реки Тавы.

На пятнадцатую ночь мы получили известие, что они перешли реку в количестве пяти тысяч всадников и пятнадцати тысяч пехотинцев и что во главе их идет огромный слон Джана, на котором едет царь Симба и хромой жрец (вероятно, мой приятель, раненный в ногу пистолетной пулей) в качестве магута[18].

Последнее мне казалось невероятным, так как я не мог себе представить, чтобы можно было ездить на таком бешеном слоне, как Джана.

Однако это оказалось правдой.

Я полагал, что либо в руках известных лиц это животное становилось ручным, либо ему давали какое-нибудь снадобье.

В продолжение двух дней (черные кенда продвигались вперед довольно медленно) мы видели пламя и дым, поднимавшиеся из города Дитяти.

Теперь мы знали, что час испытания близок, и все мужчины, женщины и дети с лихорадочной поспешностью заканчивали постройку укреплений и делали все посильные приготовления к их защите.

Мы занимали довольно сильную позицию.

Все подходы к храму были заграждены. Произвести нападение можно было только с восточной стороны.

В проходе были три линии укреплений, построенные одна за другой с промежутками в несколько сот ярдов.

Нашим последним убежищем являлись стены самого храма, в задней части которого собрались почти все белые кенда, за исключением охранявших скот в неприступных местах северного склона горы.

Тут собралось около пяти тысяч человек обоего пола и всех возрастов, настолько хорошо снабженных пищей, что осаду можно было выдержать в продолжение нескольких месяцев.

Всякое отступление было отрезано, так как от лазутчиков мы узнали, что черные кенда, хорошо знакомые с местностью, поставили несколько тысяч человек охранять западную дорогу и склоны горы.

Единственный оставшийся путь через пещеру был нами самими загражден большими камнями.

В общем, мы находились в положении крыс, попавших в западню, и нам только оставалось либо победить, либо умереть, так как сдача в плен принесла бы нам участь горше смерти.

Я сделал последний обход небольшого отряда, который в шутку прозвал «Отрядом метких стрелков», хотя, сказать правду, их стрельбу можно было назвать какой угодно, только не меткой. Стрелки стояли по своим местам, укрываясь за стеной, причем позади каждой пары сидел на корточках запасной, готовый сменить павшего.

Я убедился, что в кожаной сумке каждого из них было по двадцать патронов.

Опасаясь беспорядочной стрельбы, как это бывает даже в хорошо дисциплинированных войсках белых, я не снабдил их большим количеством.

Остальной запас (приблизительно по шестьдесят патронов на каждое ружье) находился у нескольких стариков, помещавшихся в сравнительно безопасном месте за линией. Им было отдано приказание передавать патроны в боевую линию в небольших количествах, но не раньше, чем в этом представится действительная надобность. Это было необходимо для того, чтобы ни один выстрел не пропал даром.