Что ты как огромная кладовая, к которой никто не смог подобрать ключ. Что я бы очень хотел тебя познать и узнать до самой глубины. Если б ты только знала, как мне было хорошо тогда, в сломанной машине, когда ты перенесла свои ножки на мою сторону, когда ты садилась ко мне на колени! Не говоря уже о нашем сексе и о том, как потрясающе было целовать твои губы. И я хотел извиниться, что повёл себя очень некрасиво, когда не поцеловал тебя возле аэропорта. Я был ужасен».

Я ни о чём не думала, я просто хотела спать, одна, под своим одеялом, а он навыдумывал себе чёрт знает что, но своим посланием он меня пленил.

Я не стала перезванивать, было уже поздно, но я мысленно пожелала ему спокойной ночи и была уверена: я хочу увидеть его вновь.

Продолжение весны

Мы встретились.

Это было помутнение рассудка, по-другому этот процесс не назовёшь. Я не узнавала себя прежнюю, это была другая я. Веня открыл во мне те грани, о которых я давным-давно позабыла.

Теперь во время работы или в перерывах можно было подумать и о любви. Я держала себя в подвешенном состоянии. С одной стороны, была проституция, с другой – мужчина, с которым мне безумно хорошо. Это противоречие разрывало меня на части. Когда я представляла его на месте своих клиентов, меня либо охватывала тоска от неправдоподобности ситуации, либо действовал защитный механизм подмены реальности фантазиями, и я чувствовала успокоение.

– Ты – девочка, маленькая, хрупкая, нежная, – однажды сказал он мне.

В тот момент мне захотелось оспорить его заявление.

– Какая я девочка? Я – универсальный солдат, который может всё!

Это была сиюминутная мысль, которую я не озвучила, всерьёз задумавшись над его словами. Что-то во мне должно было измениться, и я это ощущала.

– Я бы взял тебя в рабство.

– И что бы ты со мной делал? – усмехнулась я.

– Любил, уважал, ценил, на шопинг бы отправлял.

Когда я принимала пенистые процедуры за чтением книг, он заходил в ванную комнату, садился на биде и наблюдал, как я погружаюсь в мир литературы. Некоторые отрывки из произведений я читала нам двоим вслух.

С ним я вспомнила о чувстве смущения и всячески пыталась скрыть неожиданные проявления застенчивости, но мне это не удавалось. Он видел меня насквозь.

– Ты засмущалась.

– Нет, ни капельки! – начинала нелепо оправдываться я, обвивая его шею руками.

– Я знаю, что это так. Ты знаешь, меня никто никогда не обнимал так, как ты. У тебя особенные руки. Я бы хотел обнять тебя и никуда не отпускать.

– Обнимай, пока у нас с тобой есть возможность.

Мы часто проводили время в подземном паркинге, среди бетона и закрытых на замки гаражных дверей, взяв по бутылочке крафтового пива. И это пиво было самым вкусным, которое я когда-либо пила, потому что я пила его вместе с ним. Мы негромко включали музыку в машине, открывали водительскую дверь и танцевали под медленные романтичные мелодии.

Мне было лень выщипывать себе брови, а салоны красоты я на дух не переносила и без крайней надобности их не посещала. И он по необходимости мастерски наводил порядок над моими глазами. Я удивлялась его видению красоты, трепету и аккуратности, с которыми он занимался, казалось бы, абсолютно не мужским делом. То ли моя выдержка при выщипывании бровей, то ли нечто другое побудило его однажды сказать:

– Я не знаю, как мне быть сильнее тебя.

Я понимала, что он имеет в виду не физическую силу.

– Зачем кому-то из нас быть сильнее или слабее другого? Мы можем просто быть вместе, и всё.

– Я не знаю, что мне делать дальше. Как мне дальше жить? Я езжу на красный свет, я испытываю судьбу. Зачем мы купили породистого кота? Зачем завели детей? Может быть, без них всё было бы совсем по-другому. Всё настолько достало, настолько неправильно! Лана, я запутался в собственной жизни.

Впервые я задумалась о том, что моя жизнь могла бы быть рядом с ним. Это было ощущение ошибки. Я почувствовала горькое сожаление, ведь когда-то всё могло сложиться иначе.

Его штормило и кидало в разные стороны. Плановая стабильность, которую он создал, мешала ему дышать полной грудью, он являлся заложником чуждого ему проекта, в который сам себя загнал. Он выглядел подобающе по меркам успеха, но для себя был никем, в любой момент готовый растоптать всё то, что условно называлось его жизнью.

Каждый раз, уезжая от него, я чувствовала ноющую тоску и глубокую печаль; казалось, что мир помаленьку рассыпался, а я медленно, но верно умирала.

После последнего разговора мы не виделись несколько недель, он попросил меня его не беспокоить.

Мне было тяжело, но я стойко держала своё обещание.

Сон в летнюю ночь

Это был очень поздний заказ. Пытаясь себя превозмочь, я с трудом проснулась, наскоро умылась, оделась, вызвала такси и поехала в пустоту ночи.

Прибыв на место, я уснула, но не в вестибюле отеля, не в ванной комнате, не под шум дождя на кровати после секса, а прямо во время процесса. Стоило мне закрыть глаза, и я тут же отключилась. Я не знала, сколько длился мой сон. Я настолько физически устала, что мягкие и нежные действия стали сказкой в царство покоя, в которое я погрузилась настолько быстро, насколько это было возможно, не чувствуя свое тело и не воспринимая окружающую явь. Слишком много секса было в моей жизни. Я не рассчитала свои силы.

Резко проснувшись от шума сильного летнего ливня за окном, я подумала, что потерялась в пространстве и времени, с минуту не понимая, кто я и где нахожусь. Я не употребляла алкоголь в этот день или что-нибудь, что могло бы относительно логично объяснить моё новое непонятное состояние. Никогда прежде я не чувствовала подобного. Было ощущение, как будто произошёл монтаж моей жизни: обрезали одни кадры и следом вставили другой сюжет.

Он проснулся, почувствовав, что я ворочаюсь.

– Ты в порядке?

– Да. Я уснула. Прости, дело не в тебе.

– Я знаю, я не стал тебя тревожить. Ничего страшного, не переживай, спи.

Он обнял меня, и мы уснули.

Впредь я решила не доводить себя до истощения.

Первый приём

Оказалось, что в молодости Веня плотно сидел на различного рода увеселительных продуктах, рассказав мне об этом спустя длительное время после нашего знакомства, опасаясь моей резко