– Тебе так плохо со мной?

– С тобой – нет. – Янка плотнее прижалась к его ладони щекой. – Когда я просто смотрю на тебя, мне хорошо. Мне хорошо, когда ты берёшь меня. Даже если ты причиняешь мне боль. И я бы для тебя вытерпела ещё больше боли, если бы ты попросил. Собственно, это я и хотела сказать. Я готова быть шлюхой – для тебя.

– Ты это уже говорила.

– Ты не понял, Яр. Я имела в виду, что если ты прикажешь мне переспать с Козыревым, я это сделаю. Но я хочу, чтобы ты знал: я сделаю это только для тебя.

Яр опустил веки. Даже теперь лицо Янки стояло перед глазами. Он представил себе её, распластанную на постели, с раскинутыми в разные стороны ногами – соблазнительную, гибкую и сладкую – и Козырева, опускающегося на колени между её ног.

Какое-то время Янка смотрела на Яра, пытаясь прочитать хоть что-то по его лицу, но, не видя глаз, никак не могла сделать это.

Она подняла руку и поднесла ладонь к щеке Яра, но задержала её в паре миллиметров, никак не смея коснуться. Потом опустила веки. Ей вдруг до боли захотелось, чтобы Ярик сказал: «Нет». Чтобы Ярик наорал на неё, ударил, перевернул на живот и, прижав своим тяжёлым телом к кровати, заорал: «Ты свихнулась, Журавлёва?».

Она понятия не имела, что творится в голове у Яра, и представить в эту секунду не могла, потому что страх сжимал её собственный разум как стальные тиски, а потом Яр произнёс хрипло, каким-то чужим голосом:

– Да.

Янка открыла глаза и встретилась взглядом со взглядом его карих глаз. Прочитать его она не могла.

– Завтра возьмёшь пистолет с глушаком и пойдёшь к Козыреву. – Яр говорил так, как говорил всегда, будто отдавая приказ, но в голосе его Янка не чувствовала той уверенности, которая звучала в нём всегда, и уже от этого её сердце пело. – Уговоришь его пригласить тебя домой или в съемную квартиру – хоть куда. Спать с ним запрещаю. Делай, что хочешь, но к полуночи он должен быть мёртв.

Яр сделал паузу, приводя дыхание в порядок.

– За тобой будут следить, – добавил он и уже совсем тихо произнёс: – Может быть, даже я.

– Я хочу, чтобы был ты. – Янка улыбнулась до ушей и быстро чмокнула его в уголок рта. – Я всё сделаю, Яр.

– Что, папик устроил разнос?

Константин смотрел на Янку с насмешкой – не в пример тому, как в первый раз. Может быть, то, что Янка возвращалась снова и снова, сделало его таким самоуверенным, а может быть, он знал что-то, чего не должен был знать.

От последней мысли Янке стало неуютно, будто она вышла к доске отвечать на вопрос, ответа на который не знала.

Впрочем, именно это сравнение успокоило Янку и заставило улыбнуться. Уж в таких-то ситуациях она бывала не раз и всегда выходила из них с блеском.

– Вышвырнул. – Янка облокотилась на стол напротив Константина и соблазнительно изогнулась. – Даже шмотки собрать не дал.

Константин хмыкнул.

– То-то смотрю, ты сегодня упакована так же, как вчера.

Он замолчал, задумчиво разглядывая Янку задумчиво.

– Долго ты с ним была?

Янка повела плечами, старательно изображая небрежность.

– Год.

Подумала и добавила:

– По мелочам я не работаю, Константин.

Константин хмыкнул, отделился от стены и подошёл к ней. Коснулся пальцем плеча и провёл линию дальше к подбородку и вдоль скулы. Коснулся большим пальцем уголка рта.

Янка смотрела на него, размышляя, чего от неё ждут – развратности или, напротив, норова? Нужно было найти золотую середину, потому что Козырев вполне мог и не поверить внезапной уступчивости, поэтому Янка позволила ему подержать руку так ещё секунду, а потом поймала Козырева за запястье и осторожно отвела в сторону.

– Я не шлюха, Константин.

Козырев усмехнулся.

– Я так и не думал… Поначалу.

Ещё несколько секунд он вглядывался в светло-серые глаза Янки, а потом так же аккуратно, без всякой агрессии, но вполне уверенно перехватил её пальцы и сам сжал уже в двух руках.

– С кем ты спала? – спросил он жёстко, и Янка поняла, что это нечто вроде собеседования. Козырев клюнул, но его интересовал хороший, непользованный товар.

От мысли о том, что её снимают как шлюху, стало тошно, но Янка заставила себя не задерживаться на этой мысли.

– А похоже, что со многими? – спросила она и чуть наклонилась вперёд, так, чтобы Козырев чувствовал её дыхание на своей щеке.

– Это как посмотреть.

Янка улыбнулась.

– Я могла бы рассказать тебе сказку про больную сестру и голодное детство. Или о том, как тяжело порядочной девушке в России найти единственную любовь. Ты бы поверил мне?

– Нет.

– Жаль. – Янка усмехнулась и, подняв свободную руку, положила её Козыреву на плечо, провела по пиджаку до самой шеи и остановилась. – Давай начистоту, Константин. Меня зовут Яна Журавлёва. Я без вести пропала год назад. Если ты не знаешь, кто мой отец, то легко можешь узнать.

– Я знаю, кто такой Георгий Журавлев, – мрачно сказал Константин. Он явно что-то просчитывал в уме.

– Выкуп за меня не дадут, – перебила его мысли Янка, – я нахрен не нужна там, откуда сбежала.

– И ты решила податься в шлюхи, потому что не умеешь работать головой?

Янка скрипнула зубами. Такой Константин ей совсем не нравился. Впрочем, Константин сегодня не нравился ей вообще. За медовой мягкостью речей проглядывала стальная хватка и привычка к контролю, а Янка не видела за ним права контролировать себя.

– Я решила, – пояснила она с улыбкой, – что от меня будет больше пользы рядом с сильным и интересным мужчиной, чем в палатке на рынке.

Константин чуть отстранился, продолжая внимательно разглядывать её. Взгляд его теперь был оценивающим, и он разве что вслух не говорил: «Покрутись».

Янка усмехнулась, подумав об этом, и отделилась от стола. Вышла на свободное место и, чуть разведя руки в стороны, повернулась вокруг своей оси, демонстрируя Козыреву точёную фигурку, высокую грудь и тонкую талию. Когда она повернулась и снова встретилась взглядом с Константином, в глазах мужчины пылала откровенная похоть.

– Я не шлюха, – повторила она и снова подошла к Константину вплотную, – но могу стать ею. Для тебя.

Янка с трудом скрыла улыбку, почувствовав животом, как набухает член Козырева.

– Так просто? – спросил тот.

Взгляд его стал немного рассеянным, а голос чуть охрип, и Янка уже решила было, что Козырева можно брать голыми руками.

– Мне негде ночевать, – сказала она с лёгкой грустью и тут же поняла, что промахнулась. Козырев будто заледенел. Отодвинулся мгновенно и стал совсем чужим, смотрел теперь цепко и незнакомо.