ты. Уничтожат твое тело – выпишу тебе еще одно. Хоть сотню. Хоть тысячу. Если подумать… то вот она, мечта всех влюбленных – вместе до скончания времен. Не страшно? – я встаю с ней рядом и смотрю вниз, в долину, где пульсируют оранжево-желтым светом странные объекты яйцеобразной формы.

- Страшно только живым, Тей-Тей. Мертвым все равно. – отвечает она и улыбается, на этот раз – своей обычной улыбкой. Ехидной и насмешливой. Такой, будто она все равно знает больше. Выпендрежница.

- Значит ты все же считаешь себя мертвой? А что насчет этого? – я привлекаю ее к себе и мои губы находят ее губы. Мягкие и влажные… они пахнут земляникой и мятой. А еще, совсем чуть-чуть – кровью. Она снова прикусила губу?

- Отпусти. Я думала, что хоть после смерти ты перестанешь ко мне приставать со своими сексуальными утехами, но нет. Даже смерть не в состоянии разлучить нас. Хотя, наверное, мне следовало бы это понять с момента, когда ты при Александрии меня на столе разложила. Интересно и откуда это все широкой общественности стало известно? В тот день в лаборатории нас всего двое было. Наверняка эта Томоко, уж я ее… - она задумалась: - нет, не сходится. Томоко не посмела бы… хотя все равно ее наказать нужно. Поймать и наказать. Впрок. Чтобы знала.

- Спасибо. – говорю я, прерывая ее: - спасибо, Лиза.

- За что? – она наклоняет голову, лукаво глядя на меня. Я молчу. Я хочу сказать ей спасибо за этот маленький спектакль, которым она снимает с меня вину за ее смерть, устраняет неловкость в общении, возвращает все в обычное русло… парочка шуточек, фирменные подначки и ухмылочки и я – снова чувствую себя спокойно рядом с ней. Смогла ли я бы так себя вести, если бы на ее месте была Слава? Вряд ли. И сама Слава меня бы так легко не простила… и не сумела бы вести себя так, словно ничего не было. Что же мне сказать? «Лиза, я знаю, зачем ты это говоришь и делаешь. Я не уверена, что ты в действительности так легко и с юмором относишься к собственной смерти, я не уверена, что ты и правда готова шутить на эту тему, но благодаря тебе – я уверена в том, что ты не изменила своего отношения ко мне после всего этого.»

- Спасибо. – просто говорю я вместо длинных предложений и оправданий.

- Да пожалуйста. – она закладывает руки за голову и смотрит вниз, в Долину Апокалипсиса: - ну? И что ты хочешь с ним сделать?

- С Эйдолоном? – я смотрю на огромное яйцо в центре долины. Почему-то я сразу поняла что вот эти странные, яйцеобразные объекты – на самом деле сознания всех тех, кто сейчас находится в моей голове. Нет, не в голове. Лиза сказала, что они ни за что бы в мою голову не поместились. Значит – в том месте, где происходят все эти вычисления. В какой-то гигантской вычислительной машине? Как мне назвать это место?

- Я бы назвала это место Адом. Твоей личной Преисподней… - говорит Лиза: - Ад Тейлор. Звучит? До недавнего времени ты не имела контроля над этим местом, но теперь… теперь ты можешь делать тут что угодно. И если это место – преисподняя, то ты… по всей вероятности Лилит. Княгиня Тьмы. – она подняла руку и нараспев протяжным голосом начала декламировать, словно стихотворение читала: - «И зарастут дворцы её колючими растениями, крапивою и репейником — твердыни её; и будет она жилищем шакалов, пристанищем страусов. И звери пустыни будут встречаться с дикими кошками, и лешие будут перекликаться один с другим; там будет отдыхать Лилит и находить себе покой.»

- Наверное лучше назвать это место Чистилищем. – отзываюсь я: - уверена, что мы тут всего лишь на некоторое время. Рано или поздно все умрут, даже я. Может быть это произойдет позже, намного позже, но даже сама Вселенная – умрет. Не думаю, что я переживу Вселенную… так что – Чистилище, если уж у тебя сегодня такое библейское настроение.

- А как иначе? Мене, текел, фарес… - снова улыбается Лиза: - Страшный Суд грядет и прочая лабуда, которую шепчут старухи у церквей сухими, потрескавшимися губами. И мой тебе совет – не трогай его. По крайней мере пока. Дай старику отдохнуть.

- Разве ему не нужно… ну помочь? – я смотрю на яйцо, пульсирующее оранжевым и желтым.

- Еще рано. Старик в стрессе. Впрочем… даже я в стрессе. Подумать только, Эйдолон на самом деле управлял Губителями все это время… хотя нет. Неверный термин. Он не мог ими управлять. Он не контролировал их. Старик честно хотел победить их, искренне переживал за своих товарищей, погибших во время их атаки. Он действительно хотел быть героем. И он – был им. Тут есть место для иронии. Много места для иронии. Например – ты знаешь какая у него способность, да?

- Он мог выбирать новые способности. И мог одновременно держать три способности одновременно. Например – неуязвимость, лучи из глаз и сверхсила. Так же?

- Триумвират скрывал что он мог держать одновременно четыре способности. Но… на самом деле у него была и пятая сила. Губители. И они – исполняли его подсознательное стремление к конфликту. Не просто к конфликту. Вспомни себя, Тей-Тей, вспомни тот цирк, который ты устроила на Кладбище Кораблей, когда схватилась там со Славой – вспомнила? Что ты подумала, когда встала напротив Славы, подняв руки в стойку, словно у тебя нет болевого импульса или управления кровью, взрывной телепортации, насекомых и тактического предвиденья? Вспомнила?

- Ну… мне было интересно. О чем я думала? – хмурюсь я.

- Почему ты стала драться с ней на кулачках? Почему не использовала весь свой арсенал? Во второй раз ты с ней не церемонилась. Не церемонилась ты и с Софией, вываляла ее в пыли и все тут. В чем разница между Софией и Викторией?

- Я… - вспоминаю тот момент, когда мы со Славой – стояли друг против друга, подняв руки. Как мы – танцевали друг против друга, как она – вбивала меня в проржавевшие корпуса кораблей, как я – отвечала ей тем же, как потом мы лежали на земле рядышком и смотрели в небо, лежали и нехотя перекидывались словами. Нехотя – потому что ребра сломаны были. Я