связи с истечением десятилетнего срока в приемные НКВД-УНКВД поступают многочисленные заявления граждан о выдаче справок о местонахождении их близких родственников, осужденных названым выше порядком.

Наряду с этим граждане ходатайствуют о выдаче им письменных справок об осуждении своих родственников, мотивируя необходимостью представления соответствующего свидетельства в суды в связи с рассмотрением гражданских дел (развод, оформление наследства и т. д.).

Докладывая об изложенном, полагал бы необходимым установить следующий порядок выдачи справок о лицах, осужденных к высшей мере наказания:

1. Впредь на запросы граждан о местонахождении их близких родственников, осужденных к ВМН в 1934–1938 годах бывшими тройками НКВД-УНКВД, Военной Коллегией Верховного Суда СССР с применением закона от 1 декабря 1934 года и в особом порядке, сообщать им устно, что их родственники, отбывая срок наказания, умерли в местах заключения НКВД СССР.

1-м спецотделом выдачу подобных справок производить только после получения на это санкции соответственно Народного Комиссара Внутренних дел союзной (автономной) республики, начальника УНКВД края (области)…»

Простите, но так хохмить — нужно очень долго учиться на юмориста. Вчитайтесь в выделенные строки. Сначала родственникам сообщают, что их близкие осуждены с конфискацией имущества, а потом эти граждане начинают просить справки для оформления наследства. Какого? Все ж конфисковано! Нечего было наследовать. Да еще и обращаясь в суд по гражданским делам насчет… наследования имущества, уже конфискованного.

С разводами — такая же хохма. В 1939 году, как мы видим из приказа, подписанного Берией, ЗАГСы (а они входили тогда в структуру НКВД) получили указание разводить (правда, только жен) без всяких справок. Однако, в ЗАГСах отказывают в разводах, граждане вынуждены разводиться через суд, для чего собирают справки об осуждении в НКВД, а там, вместо того, чтобы напомнить органам ЗАГС о необходимости исполнения приказа наркома о беспрепятственных разводах, начинают ломать голову — что отвечать на запросы.

Вы видите, что «архивные» документы мало того, что по смыслу нелепые, так еще между собой никак не стыкуются?! И у меня вопрос ко всем историкам левого направления, ко всем эти Жуковым, Колпакиди, Мухиным и прочим: как вы умудрились этого не заметить? «В голове моей опилки — да-да-да!» — самое смягчающее для вас оправдание…

* * *

К сожалению, даже не все члены того коммунистического движения, в котором я состою и которое создано по инициативе моей и моих товарищей, до конца понимают, зачем я наших левых историков и руководство партий, называющих себя коммунистическими, так грубо обкладываю, не стесняясь в выражениях. Есть даже мнение, что если бы я вел себя корректней, то они признали бы мою правоту насчет 37-го года, фальсификация «Большого террора» получила бы широкую огласку и антикоммунистической пропаганде был бы нанесен сокрушительный удар.

Дорогие вы мои товарищи! Как же вы наивны! Ведь я именно потому называю всю нашу политико-историческую оппортунистическую тусовку коммуниздической полусбрендившей швалью, чтобы отсечь их поползновения взять себе в актив отказ от признания факта «Большого террора». Ну признают они, что 656 тысяч расстрелянных в 37–38-м годах — ложь, основанная на фальшивках, и что? Это поменяет их оппортунистическую позицию? Нет.

Я не ставлю перед собой задачу разоблачения факта фальсификации «Большого террора» саму по себе. Это я делаю только в контексте разоблачения оппортунистического характера существующего левого, коммунистического движения в стране, лидеры которого с готовностью согласились на то, что коммунистическая власть СССР была подобием фашистского режима в Германии, производя массовые бессудные расстрелы граждан. Не в «Мемориал» я целюсь, а в левых, в коммуниздов. Вы понимаете, что пока левое, коммунистическое движение у нас будет ассоциироваться с КПРФ, «Сутью времени», Поповцами, «Союзами марксистов» и всей прочей оппортунистической помойкой, у него никаких перспектив нет? Не «Мемориал» в первую очередь громить нужно, а оппортунизм в коммунистическом движении. Уроки Ленина усваивать необходимо!

* * *

Записку Кузнецова рассмотрели Меркулов, Чернышев и Кобулов, о результатах рассмотрения доложили Берии:

«Докладная записка В. Н. Меркулова, В. В. Чернышова, Б. З. Кобулова

По существу предложения начальника 1 спецотдела НКВД СССР полковника тов. КУЗНЕЦОВА о порядке выдачи справок членам семей лиц, осужденных к высшей мере наказания бывшими тройками НКВД, Военной Коллегией Верховного Суда ССР и в особом порядке, считаем целесообразным:

1. Впредь на запросы граждан о местонахождении их родственников, осужденных к ВМН в 1934–1938 годах бывшими тройками НКВД, Военной Коллегией Верховного Суда СССР и в особом порядке, сообщать им устно, что осужденные умерли в местах заключения.

2. Выдачу подобных справок производить 1-м спецотделам только с санкции в каждом отдельном случае Народного Комиссара Внутренних Дел союзной (автономной) республики, начальника УНКВД края (области) соответственно.

3. В отношении осужденных Особым Совещанием при НКВД СССР к высшей мере наказания в период Отечественной войны 1941–1945 годов давать устные справки через 1-е спецотделы НКВД-УНКВД в прежнем порядке (осуждены к лишению свободы на 10 лет, с лишением права переписки и передач).

4. О выдаче сведений о смерти лиц, осужденных к ВМН, производить отметку в учетах НКВД-УНКВД и высылать соответствующие извещения в 1-й спецотдел НКВД СССР для отражения в оперативно-справочной картотеке.

5. Одновременно с выдачей справок о смерти заключенных, указанных в п. 1, объявлять их родственникам, что соответствующие свидетельства они могут получить в ОАГСе.

1-м спецотделам НКВД-УНКВД сообщать о выдаче указанных выше справок в ОАГС, а последним, в случае обращения к ним родственников осужденных, выдавать свидетельства о смерти, согласно установленному порядку.

Резолюция: Согласен

Л. БЕРИЯ. 29.IX.45 г.

Архив НИПЦ „Мемориал“. Коллекция документов»

Здесь всё совершенно замечательно. Здесь аж дыхание перехватывает. Теперь получается, что в СССР никто не знал, что шпионов, диверсантов, членов заговорщицких организаций, лиц, подготавливающих и совершающих террористические акты и вообще всех арестованных и осужденных по делам НКВД — хоть кого-то расстреляли. Даже четвертака никому не дали, даже двадцатки или пятнашки. Всем — по десятке. Аж сама Военная коллегия Верховного суда СССР за самые тяжкие контрреволюционные преступления давала максимум десятку. Да еще без права переписки. Было применено наказание, которого в Уголовном Кодексе не было. Для сохранения тайны.

Если бы реальный. Берия увидел эту докладную, то он на ней написал бы совсем не слово «согласен». Там было бы длинное выражение, состоящее из одних нецензурных слов. Потому что такая практика, когда от людей скрывают расстрельные приговоры и большие сроки (25, 20, 15 лет), ведет к поощрению преступности. Берию за это на Политбюро разорвали бы на куски. Уголовный Кодекс и предусмотренные в нем наказания за тяжкие преступления,