огонь из плазменного оружия. Я едва успеваю уклониться от белоснежного луча, прожигающего дыру в стене позади меня.

— Прикрывайте друг друга! — командую я своим людям и бросаюсь наперерез первой группе захватчиков.

Револьверы будто сами собой прыгают ко мне в руки, и начинается потеха. Разогнав себя Спуртом до предела, я высаживаю первый Барабанный каскад. Чужой кинетический щит вспыхивает и тут же исчезает, а его обладатель в удивлении опускает взгляд на кучу сквозных дыр у себя в груди. Мгновение, и последняя пуля вышибает его мозги. Чем больше башка, тем крупнее мишень.

Насколько бы угрожающе кселари не выглядели, умирают они вполне обыденно.

В этом время Тай рубится на мечах с Квазарами, вооружёнными одновременно парными кинжалами и короткими мечами. Удобно, наверное, иметь четыре руки.

Высоченные ублюдки кружатся подобно мельницам, но и наш любитель Балтики не отстаёт. Выбив опорную ногу из-под одного оппонента Водяным хлыстом, Николай мгновенное отсекает ему голову в падении.

Гидеон метает огненные сгустки, Девора подхватывает Телекинезом с пола несколько единиц чужого холодного оружия и превращает их в безжалостные винты, устроившие врагам весёлую жизнь. Шелкопряд же делает то, что умеет лучше всего — прячется и наносит смертельные удары, появляясь и тут же исчезая в тенях.

В бой тут же включаются и остальные люди, но превосходство чужих в силе и технологиях очевидно. Наши защитные барьеры тухнут после одного-двух попаданий, их оказываются гораздо крепче. Гранаты и атакующие способности выбивают землян с пугающей лёгкостью.

Мы сдерживаем натиск кселари, пока остальные участники саммита пытаются эвакуировать гражданских через вторую дверь, но и с той стороны наседают враги. Нас зажали в помещении. Остаётся драться.

На помощь нам приходит отряд Евроальянса во главе с Изабеллой, но кселари безжалостно косят их ряды. Один из бойцов пытается прикрыть Медичи от вражеского выстрела. Плазменный луч пронзает его насквозь, оставляя обугленную дыру на месте правого бока. Он падает к её ногам, цепляясь пальцами за чужую броню.

Краем глаза я замечаю, как Гарм выходит вперёд. Его грудь вздымается от яростного рыка, зарождающегося в глотке. Глаза бородача сверкают красным, зрачки превращаются в узкие щели. Он разжимает кулаки, и его когти удлиняются, прорезая перчатки. Алая чешуя стремительно покрывает его руки, как броня. С хрустом выворачиваются в обратную сторону ноги, превращаясь в массивные лапы. Морда трансформируется в нечто потустороннее и абсолютно чуждое. Из спины выстреливают щупальца, а из поясницы — хвост с изогнутым лезвием.

Первому подскочившему кселари громила разрывает горло в клочья одним мимолётным движением. Зелёная кровь брызгает на лицо Видара, но он этого и не замечает, поглощённый азартом битвы. Следующего противника Гарм схватывает выступившими монструозными челюстями. Его клыки удлиняются, покрытые плёнкой слюны. Он вгрызается в плечо кселари и вырывает плоть вместе с рукой. Пришелец визжит от боли и моментально умолкает, когда мелькнувшая лапа стёсывает его лицо, как будто срывает маску.

Третий пришелец пытается атаковать Гарма плазменным клинком, но тот ловко избегает удара и разрезает живот пришельца своим хвостом. Кишки бедолаги выпадают наружу, истекая слизью.

Ничто не может остановить превращённого Видара — лучи плазмы выжигают его мясо, но оно регенерирует быстрее, чем его уничтожают. Громила кромсает врага за врагом, пока вокруг не остаётся лишь груда изувеченных тел, истекающих изумрудной кровью. Больше пяти убитых за короткий срок.

Мой взгляд замечает, как другой человек, почти подросток, пытается укрыться за перевёрнутым столом. Однако плазменный выстрел разносит его «убежище» вдребезги вместе с ним.

В самый разгар боя, уклоняясь Глайдом от чужой способности, я оказываюсь спиной к спине с Гармом. Мы обмениваемся выразительными взглядами.

— Не мешайся под ногами, сопляк, — раздражённо бросает Видар.

— О, Тасманский Дьявол во плоти. А сделай этот его «АРБЛРАБЛРР»?

Гарм только рычит и бросается к очередному противнику.

— Не, не похоже! — ору я ему в спину.

После чего щёлкаю пальцами и добавляю:

— Звонила Метелица, тебя ждут в Санктуарии!

Чёрт, лучшие панчи вечно приходят слишком поздно.

Пока тело работает, мой взгляд мотается по залу, мимоходом фокусируясь на разрозненных фрагментах боя.

Вот Бакари Умба вытягивает руки в сторону ближайшего кселари и произносит слова проклятия. Тот взвывает от боли, когда его тело начинает гнить и распадаться на части. Чёрные черви появляются из разлагающейся плоти, пожирая пришельца заживо.

— Твоя душа проклята! — хрипло смеётся чернокожий старик, наблюдая за чужими мучениями.

Амара Кимани, словно в трансе, бормочет что-то себе под нос. Возможно, общается с духами. Земля вокруг нескольких врагов внезапно дрожит и разверзается. Один успевает ловко отпрыгнуть, зато второй проваливается в расщелину. Его крик обрывается, когда тьма поглощает его навсегда.

Отскочивший кселари каким-то образом отталкивается от воздуха и резко бросает себя в сторону девушки, с размаху ударив её плазменным топором. Лезвие входит глубоко в грудь Шаманки сквозь треснувший щит и, не встретив сопротивления, пластает её на две части. Верхняя половина падает на бетон. Широко распахнутые глаза Амары навсегда застывают в удивлении. Убийца бросается к следующей цели, а в это время Бакари лишь презрительно кривится, перешагивая через тело своей советницы:

— Никчёмная слабая девчонка…

На лице старика проступает ярость, и беспросветный мрак окутывает пришельца с топором, разрывая его плоть и ввинчиваясь куда-то под кожу.

В это время Драгорад — великан в человеческом теле, хватает одного из чужаков и с силой вбивает его в каменный пол. Взметнувшаяся нога Мишутки падает на яйцеголовый затылок и размазывает его в кровавое месиво. Другого пришельца исполин с размахом ударяет своим тяжёлым двуручным молотом. Череп кселари лопается, как перезрелый плод.

На другом конце зала один из нападавших взлетает к потолку. Вокруг него кружится тёмная дымка, подобная стае мошкары. Он направляет руку в сторону ближайшей группы людей, и Кирк Томсон вместе со своей охраной оказывается окутан мраком. Оттуда раздаётся хруст костей, тошнотворные хлюпающие звуки и предсмертные вопли. Когда тьма рассеивается, остаются лишь искажённые трупы с вывернутыми конечностями и застывшими в ужасе лицами. Их вены вздулись нездоровым тёмным цветом, а тела разлагаются прямо на наших глазах.

Мерзавец, конечно, но смерть плохая. Такой и врагу не пожелаешь.

Одиссей отдаёт чёткие команды своим соклановцам. Они действуют слаженно, укрывшись за спешно созданными стационарными энергетическими барьерами. Оттуда засыпают врагов градом пуль. Пришельцы падают, изрешеченные эскадием.

— Держать строй, спартанцы! — громыхает Одиссей. — Огонь по главной цели!

Он активирует что-то из своих способностей, и фигуру летуна подсвечивает ярко-алый контур. Под сфокусированным огнем тот не может устоять, и вскоре рушится, шмякаясь о пол.

Поодаль от них смуглокожий Фарис взмывает в воздух и направляет своё пылающее копье вниз.

— Гори в аду, иблис! —