совершенно правы, Эдвардиус. — кивнул мне Лавкрафт и улыбнулся. — Всё здесь намного больше и старше, чем может быть, но мы немного обманули время и пространство. Сегодня мы лишь немного углубимся в западную окраину леса. Поверьте, здесь есть ещё много чего интересного, вы всё узнаете, как только поселитесь у нас. Например, там есть древний разрушенный город, и удивительное мрачное болото, и пещеры, и гроты, которые я ещё даже не начал исследовать. В любом случае, мы достигли нашей цели.

Мы вышли на поляну, и я с восторгом обнаружил, что стою среди примитивных шпилей небольшого, но впечатляющего круга монолитов, по сравнению с которыми я выглядел карликом. Лавкрафт подошёл к серому, вертикально стоящему камню и ласково погладил рукой покрытую лишайником поверхность.

— Эти старые камни были аккуратно перенесены сюда с высокой, одинокой горы в реальном мире, почти точном эквиваленте Данвича, который, конечно же, служил местом обитания моего вымышленного колдуна Уэйтли и нечеловеческих созданий, призванных им, — объяснил Лавкрафт. — Я сделал точно такой же круг из этих камней, и с гордостью могу сообщить, что они не потеряли ни одной из своих удивительных способностей.

Лавкрафт указал на внушительную гранитную плиту в центре круга.

— Это камень для жертвоприношений, — сказал он. — Он служил для этих целей ещё задолго до того, как ведьмы прибыли из Европы, чтобы заявить о своих правах на этот камень. Индейцы использовали его в своих ритуалах с древних времён, и я также узнал, что более древние, гораздо более необычные существа давали этому камню то, что он хотел в течение предыдущих тысячелетий. Подойдите к нему, Эдвардиус. Почувствуй его. Не только его форму, но и его настроение. Этот камень участвовал в бесчисленных магических обрядах и впитал много крови самых разных видов.

Моросящий дождь перешёл в непрекращающийся ливень, и гладкие канавки, вырезанные в камне, ловили падающую воду так, что она призывно журчала, направляясь и выливаясь в ненасытную яму в центре. Я протянул руку к камню, и в тот момент, когда мои пальцы коснулись лишайника, окружающего отверстие, сама земля содрогнулась от оглушительного удара грома над моей головой.

— О, это превосходно, — воскликнул Лавкрафт, вглядываясь в небо, совершенно не замечая капель дождя, стекающих по его лицу, — Это очень хорошо. Посмотрите на облака, Эдвардиус. Как плавно они стягиваются со всех сторон, образуя в этой точке над камнем единое, более крупное облако. Словно ведьмы, спешащие на шабаш, не так ли?

Ветер усилился, он с яростью пригибал траву и трепал наши плащи. Повсюду в небе сверкали молнии, и вскоре каждый раскат грома стал перекрывать предыдущий, так что слышался только непрерывный рёв.

Но я лишь смутно осознавал всё это, потому что мне постепенно становилось ясно, что я наблюдаю явление, не имеющее аналогов в природе. Я уставился на небо так же пристально, как и Лавкрафт, и чем больше я наблюдал за движением облаков, тем больше мой страх превращался в своего рода благоговение.

Облака слились в одно огромное существо над нами, оно быстро приобрело крайне неприятную плотность, в то время как молнии, вспыхивающие вокруг него и в его глубинах, начали раскрывать бесчисленные, всё более чёткие детали, это были уже не просто газовые вихри, а сознательные движения огромного множества живых органов. Сначала они имели туманные очертания, и каждый орган неистово двигался.

Безумное их разнообразие становились всё более отчётливым по мере сгущения форм. Некоторые из них имели различную степень сходства с органами существ, обитающих на нашей планете, но другие были настолько чужды всему земному, что, казалось, не имели никакого отношения ни к одному знакомому нам виду или функции.

Среди этих конечностей и отростков, имелось, по крайней мере, несколько опознаваемых; я мог различить когти и клешни, жадно хватающие воздух; бурлящую массу паучьих ног, вытягивающихся с непристойным любопытством во всех направлениях; бесчисленные крылья — некоторые перепончатые, некоторые чешуйчатые, некоторые с рваными и тёмными перьями, но все огромные, и каждое хлопало в едином ритме со всеми остальными крыльями.

Надо всей этой массой органов доминировал огромный глаз, окружённый четырьмя дрожащими веками, состоящими из тысяч глаз меньшего размера на извивающихся стебельках, благодаря чему это существо могло смотреть сразу во все стороны.

Я вздрогнул, когда рука Лавкрафта внезапно схватила меня за плечо.

— Что вы об этом думаете, Эдвардиус? — прокричал он, перекрывая раскаты грома. — Разве оно не великолепно? Разве это не прекрасный монстр?

Я не знал, что сказать. На мгновение мне показалось, что я не в состоянии ответить, и, кроме того, непрекращающийся гром, казалось, издевался над любыми тихими звуками, что я мог из себя выдавить.

Затем я напрягся, потому что звук грома начал меняться. Прошло некоторое время, прежде чем я понял, что слышу: существо в небе стало сгущаться в новую форму, подобно тому, как до этого стягивались облака. У небесного монстра появилось нечто, похожее на рот.

— Вы поняли, что происходит, не так ли, Эдвардиус? — крикнул Лавкрафт.

Я посмотрел на него и почувствовал, как у меня задрожали ноги. Я прислонился к жертвенному камню, чтобы не упасть. Лавкрафт нахмурился, когда увидел это, схватил меня за руку и оттащил назад.

— Нет, — сказал он, — это ошибка, которую всегда совершают жертвы. Стойте рядом со мной.

— Оно формирует слова, — сказал я. — Оно говорит!

Лавкрафт склонил голову набок и с сомнением прислушался.

— Ну, не совсем, ещё нет, — прокомментировал он. — Но заговорит в любую минуту!

Держа одну руку на моем плече, Лавкрафт стоял немного впереди, вглядываясь вверх.

— Это Эдвардиус, — громко и чётко произнёс он. — Он мой друг. Он работает с нами. Он не жертва.

Лавкрафт снова повторил моё имя, выкрикивая его слоги один за другим и тщательно выговаривая их.

— Эд-вар-ди-ус, — крикнул он. — Эд-вар-ди-ус!

Я уставился на монстра и с новым трепетом ужаса увидел, что в центре его нижней части начались какие-то титанические конвульсии, щупальца и суставчатые ноги извивались, то же самое делали и другие непостижимые и ужасные органы. Это было похоже на то, как море из узлов развязывается само по себе!

И в этот момент монстр обрёл голос.

— ГГГГГГГ! — проревел он, словно гром. — ГГГГГГГ!

Я почувствовал, как Лавкрафт слегка напрягся и с некоторым беспокойством поднял глаза.

— Странно, — заявил он, слегка озадаченный и, впервые, немного неуверенный в себе. — Это звучит совсем неправильно.

Затем, освободившись от узлов, все эти ужасные органы стали вытягиваться всё дальше и дальше, пока не вышли даже за пределы своего гигантского тела. Всё это выглядело как ужасная пародия на сияющую звезду над головой святого на