— Милорд, это существо имеет отличную родословную, влетел вашему отцу в копеечку. Но скачет как дьявол. В первый же раз сбросил его с седла, после чего тот больше не выезжал на нем. Я укрощаю его, держа за поводья, у меня нет желания свернуть себе шею, это уж точно.

В то мгновение Росс лишь подумал, что такое животное следует продать. Он вернул уздечку на прежнее место и решил взглянуть на лошадь. Войдя в стойло, обнаружил, что речь идет не о мерине, а о некастрированном жеребце.

— Перестань. — Росс схватил жеребца за челку, когда тот вытянул шею, собираясь укусить его, и уже не выпускал ее. В ответ жеребец пытался встать на дыбы. — Ты что, не хочешь покинуть стойло и поскакать галопом?

Жеребец сверкнул белками глаз, но стоял спокойно, явно сообразив, что этого человека ему не запугать. Крепко держа его за челку, Росс крикнул:

— Подайте мне сбрую!

Оглянувшись через плечо, он увидел толпу грумов и их помощников, настороженно взиравших на происходящее. Росс надеялся, что им хватит смелости войти в стойло и вытащить его оттуда, если эта тварь лягнет.

— Милорд. — Мальчик водрузил седло на дверь и повесил уздечку на луку седла.

Россу в одиночку удалось вставить жеребцу удила в рот, надеть уздечку через голову. Жеребец стоял подозрительно смирно, когда Росс отпустил его гриву и начал застегивать пряжки.

— Как его зовут?

— Дракон Треварраса, милорд.

Вполне подходящее имя. Росс уже представлял, как жеребец дышит огнем. Водрузив седло на спину коня, он почувствовал, как под блестящей кожей напряглись мышцы животного. Неужели тот сообразил, что сможет нанести Россу больше вреда, когда он сядет на него? Возможно.

— Откройте ворота и отойдите в сторону.

Когда Дракон бросился к распахнутым воротам, Росс вскочил в седло, нырнул под верхнюю раму ворот и вставил ноги в раскачивавшиеся стремена, прежде чем жеребец успел сообразить, что происходит. Он вырвался на открытое пространство, конюхи и помощники бросились врассыпную. Вдруг Дракон остановился как вкопанный. Ноги его напряглись, уши прижались к голове. Росс почти чувствовал, что жеребец раздумывает, как погубить его. Он укоротил поводья, обхватил животное ногами и пришпорил. Конь понесся через двор по диагонали, пытаясь сбросить седока. Росс сначала потянул, затем ослабил поводья.

Как Росс и ожидал, возможность ускакать взяла верх над желанием жеребца сбросить седока и растоптать. Дракон напрягся до предела, бросился вперед и, играя мышцами, с громким топотом понесся по подъездной дороге, точно ракета Конгрива[11]. «К тому же он стал более предсказуем», — подумал Росс, изо всех сил пытаясь удержаться в седле до тех пор, пока животное не измотает себя.

У него страшно заболела нога, руки тоже болели, но настроение чудесным образом поднялось. Не одному Дракону захотелось размяться от души. Когда у Росса слетела шляпа, он рассмеялся, сощурился, защищаясь от солнца, и поскакал дальше.

Прошло около двадцати минут, прежде чем Дракон позволил Россу перевести себя на легкий галоп. К тому времени жеребец успел перепрыгнуть через множество изгородей и преодолеть всю длину поросшего утесником общинного выгона.

— Сдаешься? — поинтересовался Росс. К его удивлению, одно ухо жеребца подалось назад, крупное животное стало подчиняться ему, перешло на рысь, затем на медленный шаг.

Дракон фыркнул, но тут Росс вздрогнул, услышав взрыв хохота. Высокая женщина в простом платье и фартуке, с собранными на макушке светлыми волосами прислонилась к противоположным воротам. У ее ног стояла корзинка. Росс подумал, что она, наверное, отдыхала, наслаждалась природой и обернулась на стук копыт.

Тут солнце скрылось за облаком, и Росс мог оглядеться не щурясь. Он будто тринадцать лет сбросил.

— Лили! — Росс спрыгнул на землю, подошел к женщине, обнял за талию и поцеловал прямо в пухлые губы. — Боже мой, как приятно видеть тебя! Билли говорил мне, что ты ушла на мыс Лизард[12].

— Я была у своего кузена, помогала при родах. — Лили держала Росса на расстоянии вытянутой руки, чтобы лучше разглядеть. В ее глазах он заметил веселые искорки и печаль, в голове — седые волосы и припомнил, что ей сейчас немного за тридцать. — Только посмотрите, как вы выросли.

Оба стояли, широко улыбаясь друг другу, Росс почувствовал, что его мрачное настроение улетучивается.

Лили — еще одно приятное воспоминание из молодости. Она была на три года старше его, стала его сестрой. Узнав, что отец силой взял ее и оставил с ребенком, Росс хотел убить его. Даже сейчас, пока он улыбался ей, снова чувствовал прежний неистовый гнев.

— Я хочу познакомить вас кое с кем. Уильям! — позвала Лили. — Он немного подрос с тех пор, как вы видели его в последний раз.

Из-за поворота дорожки появился долговязый парень. Через плечо он перебросил вязанку дров.

— Бог ты мой.

Мальчик оказался вылитым Россом, когда тому было пятнадцать лет, — черные волосы, высокий рост, телосложение, внушительная челюсть Брендонов и еще не совсем сформировавшийся нос.

— Он уже все знает? Уильям знает, кто он и кто я?

— Да… — ответила Лили. Брошенному отцом незаконнорожденному сыну уже не терпелось исчезнуть. — Он все знает.

— Мама. — Мальчик уставился на Росса янтарными глазами Билли. Значит, он унаследовал не только черты Брендонов.

— Уильям, поздоровайся с его светлостью. Как ты себя ведешь?

— Здравствуйте, милорд, — сказал Уильям, делая рукой почтительный жест.

Росс поймал его за руку:

— Не делай этого. И не называй меня милордом. Я — Росс, твой брат.

Лили затаила дыхание:

— Неужели вы хотите признать его?

— В этом нет необходимости. — Росс отпустил руку Уильяма и приподнял его голову за подбородок. — Только посмотрите на эту челюсть. — Он взъерошил волосы мальчика. — Конечно же, он мой брат, и я не собираюсь скрывать это. Уильям, называй меня Россом. Иногда добавляй слово «сэр», чтобы слуги не упали в обморок.

— Да, мил… сэр. Росс. — В голосе мальчика послышался заметный теплый корнуэльский акцент. Росс заподозрил, что Лили обучила его этому. Она была служанкой при его матери до тех пор, пока на нее не положил глаз его отец. — Тебе уже пятнадцать?

— Да. — Янтарные глаза широко раскрылись, в них светились ум и настороженность.

— В следующем месяце он выходит в море ловить рыбу, — сообщила Лили. В ее голосе Росс услышал и гордость, и страх, Она гордилась, что ее мальчик растет, работает и зарабатывает. Она боялась, потому что кладбища церквей Святого Джаста и Антония полнились могилами рыбаков, погибавших у опасного берега.