…В хоккей мы играли почти целый день (с перерывом на обед). Играли по-честному, ни капельки не поддаваясь Глебу, хорошо понимая, что наша жалость ему не нужна и от нее будет только хуже.

Через один хоккейный час Глеб уже потихоньку заулыбался, через два его глаза перестали быть красными, через три его волосы чудесным образом пригладились и Глеб перестал напоминать выбравшегося из чулана интеллигентного домовенка. К обеду Глеб уже совсем превратился в самого себя, и побыл им еще пару часов… но потом его лицо опять стало мрачнеть, глаза — краснеть, а волосы обратно распричесываться.

— Что с тобой? — как бы вскользь поинтересовался я.

— Н-ничего. Ид-дем на улицу. Н-надоело играть.

Мы с Артемом быстро посмотрели друг на друга.

— А там куда? — спросил Артем.

— Д-давайте сх-ходим на ст-троительную площадку.

Это еще зачем? Стройплощадка — место, где мы запускаем клубные ракеты. Но сейчас ракет у нас нет. А без них там делать нечего, разве что куличи из песка лепить!

Ладно, пошли.

10

Ходьбы до пустыря две минуты, из них первая по дороге, а вторая уже по земле и песку, чумазых от ночного дождя. Но мы не неженки, правда? Если есть смысл в преодолении препятствий, то мы их преодолеем, чего бы это не стоило. Сейчас, правда, в ходьбе по грязи никакого смысла не наблюдается.

— Ну и? — спросил Артем у Глеба, когда мы подошли к пустырю.

— К-когда в прошлый раз здесь был, кое-что заметил, — сказал Глеб и направился к торчащей из земли одинокой бетонной плите. Немного не дойдя до нее, он наклонился и разгреб песок ногой.

Под тонким, явно насыпанным для маскировки слоем песка обнаружился деревянный люк, а под ним — черная бездна подвала.

— Ниче себе, — протянул Артем. — А почему мы раньше тут не были?

— Н-не знал о подвале, в-видел только кусочек люка и не д-догадался, что тут.

…Мы сходили домой за фонариками и отправились под землю за приключениями.

Спустились по железной лестнице не особенно глубоко — метров на сорок-пятьдесят. Земные глубины остались недостижимы, но коридор повел нас дальше, не особо собираясь заканчиваться, а через минуту расширился, будто захотел стать не подвалом, а пещерой, и у него получилось. А еще у него получилось вызвать у меня нервную дрожь и пугающие предчувствия.

После расширения коридор свернул налево и мы увидели, что там, в загадочной дали, светит фонарь. Хорошо так светит, ярко, прям как уличный, хотя у нас уличные фонари светят неярко, а то и не светят вообще.

Я, конечно, обрадовался, но радость была нерадостной. Фонарь означал, что под землей что-то происходит… но будет ли происходящее нам радо? Или будет, но эта радость окажется трогательной радостью людоеда, увидевшего, что еда сама пожаловала в гости?

Нехорошие предчувствия набросились на меня с утроенной энергией. Но я понял, что если сейчас предложу отступить и меня послушают, мне придется иметь дело с разочарованным любопытством и риторическим вопросом "я что, струсил?", а эта парочка еще зловреднее.

Поэтому я натравил любопытство на страх, и пока они между собой грызлись, разглядел в конце коридора гигантскую кучу всевозможного металлического мусора,

Мы подошли к ней метров на десять и остановились под криво торчащей из далекого потолка круглой лампой.

Тишина. Людей не видать.

— П-подвал использовался под свалку. Вс-се ясно. Идем обратно, — сказал Глеб.

— Давай быстренько глянем, что тут лежит, — ответил Артем.

— М-может, все-таки уйдем? — попросил Глеб, — к-как бы чего не вышло.

Глеб, в отличии от меня, не побоялся признаться в том, что ему страшно.

— Боишься — уходи, — отрезал Артем.

Но кто уйдет после такой фразы?

Поэтому мы подошли к куче вплотную.

Однако ничего заслуживающего внимания не увидели.

Ржавые автомобильные цилиндры, аккумуляторы, шестеренки, железные бочки, пустые огнетушители, парочка пустых черепов древних роботов… ни о чем, короче. Немного заинтриговал маленький дирижаблик у потолка. Что он тут забыл, непонятно. Кто-то оставил его непривязанным, поэтому он взлетел и уткнулся в земляной свод. Впрочем, такие игрушки обычно делают радиоуправляемыми. Придавить кнопку на пульте, и они вернутся к руке хозяина.

Глеба дирижабль почему-то очень расстроил. Чуть ли не слезы появились.

— П-пожалуйста, идем отсюда!

— А что там, — Артем совершенно не обратил на его слова внимания, обошел мусорную кучу и присвистнул. Я подбежал к нему и понял, что свистел он правильно. Свистеть было от чего.

На обратной стороне я увидел стол, на нем слесарные тиски, а рядом соединенные проводами аккумуляторы и раскрытый чемодан с полевым набором инструментов. Кто-то сюда недавно заходил.

— Интересно, — сказал я.

И тут внутри мусорной кучи что-то заскрежетало, вниз посыпались шурупы, гайки, куски проволоки, и наружу выполз робот.

Я таких никогда не встречал.

Он был похож на человека. Или нет. Точно не знаю.

Огромная проржавевшая голова. Полный зубов рот — от уха до уха. Две худые длиннющие руки, а туловище… От него осталась только часть. Будто огромная рыбина откусила ноги и половину живота, из которого теперь торчали искрящиеся провода.

Робот, вращая глазами и разинув пасть, быстро полз к нам. Точно не затем, чтобы поздороваться.

— Назад! — закричал Артем, и мы кинулись в темноту.

Отбежали метров на пятьдесят и оглянулись. Робот замер у подножия мусорной кучи и смотрел нам вслед. Потом он взобрался на вершину, еще раз повернул голову и скрылся.

— Его кто-то собирал из отходов, — пробормотал я, поежившись. — Но зачем?

— П-пошли наверх! — Глеб уже почти умолял.

— Хм, — задумался Артем. — Мы-то уйдем, а если сюда еще кто-нибудь заглянет и попадется ему?

Не ждал я от него таких слов. Удивил меня Артем. Хулиган хулиганом, а сердце у него доброе и благородное. Какой необычный образ — благородный хулиган, ну почему его не используют в литературе.

— Можно заманить робота в ловушку, — предложил Артем.

Страх снова обнял меня своими холодными лапищами, но я вспомнил, что вообще-то как бы на полном