Направляясь в комнату для занятий, Мэг ясно осознавала, что просто бежит от того, с чем все равно придется столкнуться лицом к лицу.

Она застала близнецов, выполняющих под присмотром Лоры упражнения по арифметике. Все трое при ее появлении вскочили.

— Ну наконец! — закричала Рейчел. — Мы уж думали, ты никогда не выйдешь из своей ванной!

Ричард объяснил причину их нетерпения:

— Кузен Сакс — он велел так его называть — сказал, что когда ты встанешь, он повезет нас осматривать Лондон. И мы уже сделали все уроки!

— Но вы и так живете в Лондоне всю жизнь, — заметила Мэг.

— Не в том Лондоне, — возразил Ричард. — Мы поедем на Монетный двор. В Тауэр. Может быть, даже в Бедлам!

Мэг в изумлении посмотрела на него. В сумасшедший дом?

— Это Саксонхерст вам предложил?

— Нет, — хором закричали дети, — но…

— Никаких «но»! Речи быть не может. Но раз граф ждет, давайте поскорее спустимся. А где Джереми?

— У доктора Пирса, разумеется, — ответила Лора.

Ну конечно, а Мэг так хотелось, чтобы он был здесь. Когда они спускались по лестнице, у Мэг пылали щеки: это было трусостью с ее стороны — она боялась оказаться с мужем наедине, поэтому привела с собой всю компанию, так как уже успела понять, что граф достаточно деликатен, чтобы при детях не задавать щекотливых вопросов.

Она совсем забыла, что он и так не один. В гостиной с ним были двое гостей. Все трое над чем-то весело хохотали. От постоянно гнетущего ее чувства вины и стыда Мэг тут же решила, что они смеются над ней. Или, во всяком случае, над ее смехотворным замужеством.

Обычное восклицание Нокса «Ева! Делайла!» прозвучало для нее как обвинение. Она застыла на месте и даже подумала, не убежать ли, но граф встал, приветствуя ее, казалось, самой искренней улыбкой, хотя попугай, сидевший на спинке его стула, непочтительно повернулся к ней спиной.

— А, Минерва! Идите познакомьтесь с моими приятелями.

Пришлось подойти. Граф представил ей виконта Айвертона и лорда Кристиана Вейла — высоких, атлетически сложенных мужчин, судя по всему, ровесников графа. Один был шатеном, другой — жгучим брюнетом.

Оба проявили исключительную галантность: встали, поклонились, поздравили Мэг с замужеством и высказали ей наилучшие пожелания. Тем не менее удивление и любопытство явно сквозили в их взглядах. Мэг подумала, что придется привыкнуть к тому, что люди будут постоянно удивляться: как это лорд Саксонхерст не нашел себе ничего лучшего, чем эта сушеная вобла, к тому же безвкусно одетая?

— А это моя новая семья, — говорил между тем граф, представляя сестер и брата Мэг с такой непосредственностью, что Мэг словно огнем опалило. Он само совершенство, а она лживая и коварная бесстыдница.

Она с удовлетворением отметила, что близнецы вели себя наилучшим образом, хотя понимала, как занимает их удивительный попугай и как не терпится им спросить об обещанном освоении неизвестного Лондона.

Саксонхерст подмигнул им и сказал друзьям:

— Вынужден с вами расстаться. Я должен исполнить свое обещание.

Гости любезно попрощались, а граф посадил на руку свою непочтительную птицу и обратился к близнецам:

— Итак, дело в том, что из-за вашей сестры-сони мы пропустили лучшее время дня. Скоро начнет темнеть, поэтому придется перенести нашу прогулку на завтра. Но вы не унывайте.

Ричард состроил обиженную гримасу:

— Мы никогда не унываем, сэр.

— Рад слышать. — Граф погладил свою птичку и заставил ее по крайней мере повернуться ко всем «лицом». — Обещаю, что мы непременно совершим намеченную прогулку завтра, даже если придется вытащить вашу сестру из кровати за волосы.

Близнецы захихикали.

— Что вы, она всегда встает раньше всех, сэр!

Саксонхерст бросил быстрый, слегка удивленный взгляд на Мэг.

— Это точно. А теперь, пока не стемнело, почему бы мне не показать вам дом?

В сопровождении пса, который вылез из-под буфета с таким видом, будто никто не знал, где он прятался, и попугая, залезшего графу за пазуху — вероятно, для тепла, — удивительный граф Саксонхерст повел их на экскурсию, со знанием дела давая пояснения. Мэг приводили в восторг красивые вещи, которые для него были не более чем предметами обстановки. Столики, инкрустированные полированными камешками, похожими на драгоценные. Украшенные эмалью комоды с крышками-картинами, составленными из крохотных кусочков слоновой кости и ценных пород деревьев. Чернильные приборы из серебра и золота. Люстры с сотнями хрустальных подвесок.

Все было таким красивым и так не соответствовало ее собственному облику! Утешением для Мэг служил Брэк. Она надеялась, что человек, способный любить такое непривлекательное существо, сможет примириться и с Мэг Джиллингем — по крайней мере с прикусом у нее все в порядке.

— Наверное, — предположила Мэг, — вам все это досталось в наследство?

— По большей части да. — Он остановился, вынул из-за пазухи попугая, чтобы оставить его в этих, теплых, комнатах, и повел всех обратно, вниз. — Коллекция живописи была неполной, поэтому мне пришлось кое-что докупить. Ну и еще кое-какие вещички, которые время от времени обращали на себя мое внимание.

Пропуская их в библиотеку, все стены которой были уставлены шкафами, забитыми книгами, он с сожалением взглянул на Мэг:

— Несомненно, эту комнату я прежде всего должен был бы показать Джереми. Если вы увидите его раньше чем я, пожалуйста, передайте ему, что он может пользоваться ею без всяких ограничений.

— Вы так добры!

Граф пожал плечами, словно давая понять, что это пустяки.

— Было бы непростительной скаредностью лишить такого ученого юношу возможности пользоваться книгами, большинство из которых никто никогда не открывал.

Все разбрелись по библиотеке, рассматривая сквозь застекленные дверцы названия книг и богато украшенные обложки. Не выпуская из поля зрения близнецов, Мэг с восхищением рассматривала картины, развешенные на каждом свободном от книжных шкафов пространстве стен.

Она не слишком разбиралась в искусстве, но могла с уверенностью сказать, что вся эта живопись принадлежит кисти мастеров и свидетельствует о чрезвычайно высоком вкусе хозяина. Интересно, какие из этих картин он сам выбрал?

— Сэр! — послышался голос Рейчел. — А почему у этой дамы птичье лицо?

Обернувшись, Мэг увидела, что дети заинтересовались одной картиной. Подойдя ближе, она увидела, что у изображенной на ней роскошно одетой женщины действительно было ястребиное лицо, а неподалеку висел портрет мужчины, чье лицо было составлено из фруктов.

— Наверное, это аллегория, — предположил граф, приближаясь. — Понятия не имею, но мне эти картины показались забавными. Фамилия автора — Фюсли, вы как-нибудь познакомитесь с ним. Несмотря на столь нетривиальные работы, он вполне нормальный человек. Во всяком случае, не менее нормальный, чем любой из нас.