ее сын в качестве помощника и конюшего, но так как его хотели отдать на обучение ремесленнику, прибавление в штат прислуги ир Трума произошло очень кстати.

Так что по вечерам их никто не беспокоил, и они могли спокойно играть в шахматы в рабочем кабинете, сплошь завешанным разнообразным оружием, картами Варидии и полками с книгами. Среди СОУПцев англичанин имел репутацию большого коллекционера и любителя старины, и Кальвадосу было, на что посмотреть в его доме.

В тавернах же постоянный гул голосов и мельтешение лиц также складывались в особую атмосферу: ир Алессоро, как человек интеллигентный, приглашал своих новых знакомых в приличные заведения Райволаса, которые не чета портовым кабакам и притонам из трущоб города. Хотя, как он пообещал Кальвадосу, дойдет и до этого – по долгу службы или превратностям судьбы может занести и в подобные заведения.

Но и в таких, казалось бы, приличных трактирах и тавернах, куда они заходили, вполне можно найти неприятности, и даже если ты не горишь желанием их найти, то всегда есть люди раздражительные и конфликтные, которым как пить дать лишь бы поскандалить, а еще лучше непременно с дракой.

Вот одним из таких вечеров и случился неприятный казус. Таверна «Веселый Йорн» располагалась недалеко от Старого королевского замка. Контингент посетителей был различный – от живущих в достатке ремесленников и успешных торговцев, офицеров Желтой и Серой Гвардии и прочих военных подразделений до более зажиточных горожан и мелких аристократов. Для среднего сословия и военных в таверне имелся основной зал на первом этаже, столы здесь редко пустовали: праздновались повышения в чине, успешно совершенные сделки и просто сидели любители хорошо проводить вечера. Для аристократов, дабы не обижать их высокое достоинство располагался зал на верхнем этаже. Там мебель отличалась богатой резьбой, наличием скатертей на столах, залом для азартных игр и официантками пофигуристей и посговорчивей.

Ир Алессоро заказывал стол всегда на первом этаже. Как он объяснил Кальвадосу, дело совсем не в деньгах за обслуживание, а в отношении. Старого офицера, отслужившего несколько лет в своем мире и здесь на Варидии, побывавшего во многих боях и сложных ситуациях раздражали презрительные взгляды мелких и не очень дворянчиков, которые за свою жизнь толком ничего полезного не сделали и всего добились лишь благодаря родственникам и высокопоставленным знакомым.

Ну да и на первом этаже неплохо готовили и подавали вполне приличное пиво и вино.

На этот раз они занимали столик недалеко от лестницы на второй этаж. Это доставляло некоторые неудобства из-за постоянно снующих мимо людей, но на сегодняшний вечер других свободных мест не нашлось и чтоб не тратить время на поиски столиков в других заведениях, ир Алессоро все же решил остановиться здесь. Сегодня им составили компанию Сиддер Картера, один из чистильщиков и Роберто, присоединившийся к ним по особому случаю.

Когда непривычный к большому употреблению алкогольных напитков Кальвадос неплохо захмелел, отмечая рождение очередного отпрыска у бывшего капрала, и поднимался со стула, чтоб выйти подышать воздухом, он нечаянно толкнул локтем проходившего мимо молодого аристократа, спустившегося по лестнице.

- Прошу прощения, ллойд, - тут же машинально извинился студент и продолжил путь.

- И ты считаешь, что мне хватит твоих извинений, паршивец? И вообще, с каких это пор приличные заведения стали пристанищем для всякого сброда? – бросил ему вслед аристократ, окинув взглядом разномастную компанию приятелей обидчика.

Почувствовав возможный конфликт, Роберто попытался подняться со стола, но капитан положил руку ему на плечо и покачал головой. Пора их подопечному самому почувствовать подводные камни этой жизни, а подстраховать они всегда успеют.

Произнесенная ему вслед фраза почти отрезвила парня. Кальвадос повернулся к ллойду.

Окинув того взглядом, он отметил, что аристократ с парой своих друзей только что спустился со второго этажа. Все трое при богато украшенных шпагах, пальцы усеяны перстнями, шляпы лихо сдвинуты набок. Весь их вид и модная богатая одежда говорили о том, что такие люди любят прожигать жизнь во всяческих удовольствиях.

Оскорбленный ллойд в отличие от своих товарищей выглядел немного растрепанным: расстёгнутый воротник, сбившиеся кружевные манжеты рубашки, а на подоле расшитого яркой дорогой вышивкой дублета красовались свежие пятна от пролитого вина. На светлых, слипшихся от пота волосах криво сидела уже измятая шляпа. Возможно, он проиграл солидную сумму в азартных играх и теперь искал на ком бы выместить свою злость и раздражение. И, судя из всего замеченного, ему обычных извинений сейчас недостаточно, и напыщенный аристократ жаждал унижений простоватого с виду парня. Но Кальвадос не зря просиживал штаны на уроках этикета, поэтому его слова он воспринял спокойно и не стал лебезить и унижаться.

- И что же вам угодно, ллойд? – спросил он. От англичанина студент уже имел представление о некоторых тонкостях риосского общества и знал, что дуэли в Империи разрешены, хотя и не особо жаловались самим императором. Сейчас же ему явно пытались бросить вызов и оставалось с неприятным тревожным чувством достойно ответить напрашивающемуся аристократу.

К этому моменту в таверне настала полнейшая тишина, взгляды всех посетителей сосредоточились на парне и пьяном аристократишке с компанией. Все с интересом наблюдали чем закончится ссора.

- В качестве компенсации за лицезрение твоей низкой морды и плохого обхождения можешь отсчитать мне, скажем, двести мельсов, - услышав названную сумму, Кальвадос про себя присвистнул, а пару человек в таверне сделали это вслух. Дести золотых – это ж целое состояние, и парень не скоро сможет их заработать. Его стипендия составляла двадцать пять золотых в месяц и то это считалось очень крупной суммой! Одалживать же деньги у ир Алессоро или брать у СОУП в качестве аванса для уплаты этому хлыщу ему очень не хотелось. – Но скорее всего у такого сопляка как ты, таких денег отродясь не было и не будет, так что мне подойдут твои публичные извинения на коленях здесь и сейчас, а иначе я смочу свой платок твоей кровью.

Презрительный и жесткий взгляд «оскорбленного» ллойда говорил о том, что тот намерен идти до конца. Его друзья, ухмыляясь, почти одновременно положили руки на шпаги. В голове у Кальвадоса зашумело, а в висках застучало от прилива крови, сердце бешено забилось в груди. Такие же ощущения он испытывал перед своей первой и последней дракой в старших классах в школе.

Сиддер вопросительно