крейсеров «Россия» и «Рюрик», по мнению председателя МТК, можно было получить великолепные минные заградители с сильным артиллерийским вооружением и большой дальностью плавания. Либо перевооружить и довооружить оба корабля 203-миллиметровыми орудиями Канэ с длиной ствола в сорок пять калибров, если, конечно, Обуховский завод справится с крупным и срочным заказом. В этом случае крейсера могли бы нести по десятку восьмидюймовок каждый, имея в бортовом залпе по шесть орудий указанного калибра, не считая десяти-двенадцати шестидюймовок.

Далее вице-адмирал предложил идею перевооружения скорострельной артиллерией канонерских лодок, начиная с «Корейца» и «Манджура» и заканчивая недавно построенным «Гиляком». Здесь предлагалось несколько вариантов комбинирования орудий разных калибров, различавшихся по стоимости и объёмам работ.

Коснулся Евгений Иванович и темы якорных морских мин, грозивших стать бичом Российского флота в грядущей войне с Японией. Широкомасштабное применение минных заграждений во время войн – Крымской 1853—1856-го и Русско-турецкой 1877–1878 годов – вынудило моряков задуматься о создании средств противодействия новой угрозе. Единственным более-менее эффективным методом борьбы с минами стали буксируемые тралы самых различных типов.

Ещё до назначения Алексеева новым председателем морского технического комитета МТК объявил конкурс на лучший проект по уничтожению минных заграждений. Были рассмотрены одиннадцать проектов, выплачены две премии, приняты на вооружение три буксируемых трала: для малых и больших гребных шлюпок и для миноносцев. Кроме этого, в МТК готовились провести всесторонние испытания ещё одного образца – трала лейтенанта Шульца, наиболее перспективного трала изо всех имеющихся.

Исходя из вышесказанного, вице-адмирал подготовил план организации на каждом из флотов минно-тральных флотилий постоянного состава. На первых порах Алексеев хотел включить в их состав все имеющиеся в наличии миноноски, миноносцы, а также паровые минные катера с портовыми буксирами. В перспективе же председатель МТК намеревался разработать проекты большого и малого тральщиков – простых и дешёвых посудин, пригодных к массовому строительству как на казённых, так и на частных верфях.

– Где-то с месяц назад я призадумался над идеей паравана-охранителя и с помощью Каменского нарисовал несколько эскизов этого перспективного механизма. К сожалению, мой тёзка из будущего видел параван лишь на картинках, поэтому пока рановато говорить о каких-то конкретных результатах работы, – рассказывал вице-адмирал, отодвигая опустевшую чашку чая, третью по счёту. – Владимир Александрович, мне не хотелось бы делиться секретными разработками с подчинёнными, которым не положено знать наш общий секрет, а у меня самого практически нет свободного времени.

– Не расстраивайтесь, Евгений Иванович, вы уже сделали очень многое, и сделаете ещё больше, – совершенно искренним тоном произнёс великий князь. – У вас есть около года, чтобы подобрать надёжные кадры, после чего мы создадим в структуре МТК закрытое конструкторское бюро… Не стоит афишировать на весь мир наши перспективные разработки.

Алексеев моментально сообразил, что в ближайший год в России ожидаются серьёзнейшие перемены на самой верхушке Олимпа власти. Председатель МТК внутренне подобрался, словно матёрый волк, услыхавший призывный вой вожака стаи.

– Благодарю за доверие, Владимир Александрович. Можете не сомневаться, я сделаю всё, что от меня требуется.

– Я нисколько не сомневаюсь в вас, Евгений Иванович, – хищно улыбнулся родной дядя ныне здравствующего императора; улыбка походила на оскал тигра или снежного барса. – Вишенка на торте будет?

– Конечно, Владимир Александрович. – Вице-адмирал выудил из своей рабочей папки несколько листов. – Николай Карлович Гейслер принял предложение МТК и банковского дома «Прометей».

– Прекрасно, Евгений Иванович! – Великий князь радостно хлопнул ладонями по столешнице. – Я попрошу вас – именно попрошу – лично курировать все разработки Гейслера и его сотрудников. Денег не жалейте.

В середине декабря, убедившись, что братец Павел окончательно бросил пить, великий князь занялся созданием финансовой разведки и контрразведки империи. Вызвав по совету Муромцева к себе во дворец одного очень интересного офицера, Владимир Александрович предложил ему возглавить службу безопасности при банковском доме «Прометей». Данная структура, по замыслам великого князя, со временем должна была трансформироваться в инструмент контроля над банковской сферой России и не только.

Полковник Александр Дмитриевич Нечволодов – так звали указанного офицера, – принёс извинения и попросил дать ему неделю на размышление. Одно дело – ловить иностранных шпионов, террористов и революционеров, и совсем другое – заниматься финансовыми потоками внутри страны.

Владимиру Александровичу такой подход понравился, и он дал полковнику для раздумий целых десять дней. Через десять дней Александр Дмитриевич стал начальником СБ банка «Прометей» и по совместительству руководителем личной контрразведки великого князя. Спустя ещё год с небольшим карьера Нечволодова стремительно пошла вверх – его назначили руководителем могущественного Тайного департамента при министерстве финансов, который подчинялся самому императору.

Наступил новый, 1899 год, и сразу же после празднования Рождества в Царское Село примчался адъютант Алексеева, вручивший Владимиру Александровичу личное послание от вице-адмирала. Текст послания состоял всего лишь из одного-единственного предложения – «Есть контакт», – совершенно непонятного стороннему и непосвящённому человеку.

– «Есть контакт»…

Прочитав фразу ещё раз, великий князь бросил письмо в камин. Пламя мгновенно охватило лист бумаги, и спустя минуту огонь испепелил послание. «Перестраховался наш Штирлиц, мог бы написать подробнее…»

«А сам-то? Евгений всё сделал правильно, элемент случайности никто не отменял, – возразил Муромцев. – Подождём результата… Эх, нет ничего хуже, чем ждать и догонять…»

Ждать пришлось целых две с половиной недели, зато результат поразил как Владимира Александровича, так и незваного гостя. Впрочем, обо всём по порядку.

Сославшись на необходимость лично посетить достраивающийся броненосец «Ростислав», председатель МТК отбыл в Крым. Спустя десять дней великий князь получил от Алексеева телеграмму, в которой содержалось время и место встречи с мадам Дейенерис Таргариен. Владимиру Александровичу оставалось всего лишь приехать в арендованный вице-адмиралом роскошный особняк, что он и сделал в указанное время.

– Позвольте представить Вам, Ваше Высочество, Дарью Матвеевну Овчинникову, вдову купца второй гильдии Евстратия Овчинникова, проживающую в Керчи, – произнёс Алексеев, делая полшага назад. – Это и есть наша Дейенерис Таргариен собственной персоной.

– Здравствуйте, ваше высочество. – Женщина лет тридцати – тридцати пяти сделала лёгкий поклон, что было несколько неуместно в данной ситуации. – А вы симпатичный мужчина… Ой! Простите, это моя итальянка вмешивается, Летиция. Вы ей очень понравились… Ой, извините!

«Ни фига себе! Они не тёзки! – Великий князь внутренне похолодел. – Её “гостья” вмешивается в управление телом хозяйки!»

«Ни черта не понимаю, – мысленно оторопел вселенец, потрясённый не меньше хозяина тела. Дамочки носили разные имена, но, как выяснилось позднее, родились в соседние дни одного месяца; солнца Дарьи и Летиции находились в одном градусе зодиака. – Не тёзка и даже не русская…»

– Обычно я первым делаю дамам комплименты, – улыбнулся Владимир Александрович, галантно кивая. – Вы очень красивая женщина.

– Ах, спасибо…

Дарья Матвеевна мгновенно вспыхнула, словно школьница, и потупила глазки.