В самом начале ввода мы удивлялись тому, что особой популярностью у местного населения пользуются наши автомобильные домкраты. Их брали нарасхват, давая хорошие деньги. Через некоторое время стало известно, что духи очень умело используют их в бою. Обложив каменную глыбу домкратами, приподнимали ее над землей, копали под нее ход и, находясь под этим камнем, вели огонь по проходящим советским колоннам, оставаясь незамеченными и неуязвимыми для нашего огня.

Прошло полдня. Мощное артиллерийское, авиационное, минометное воздействие на окопавшихся в горах успеха нам не принесло.

— Олег, — сказал комбат Соболеву, — пойдешь в пешем порядке на взятие перевала.

И поставил роте боевую задачу: обойти противника справа на удалении одного километра от места расположения батальона, подняться на господствующую высоту, переночевать там, а с рассветом неожиданно ударить по врагу с тыла. Личный состав батальона в это самое время снова попытается ворваться в ущелье по центральной дороге.

Олег с ротой ушел. Из продуктов с собой брали только сухари, сахар, питьевую воду и как можно больше боеприпасов. В назначенное время вышли на указанную точку. Отдыхали, лежа на камнях. Если в долине днем жара стояла за 60 градусов, то на высоте дул ледяной, насквозь пронизывающий ветер. Солдаты лежали, тесно прижавшись друг к другу телами, чтобы не замерзнуть. Хотелось курить. Но каждый отчетливо понимал, что если враг обнаружит их, то живыми отсюда уже никто не уйдет. Утром рота в пешем порядке, ведя огонь из всех видов оружия, смяла душманскую оборону. Когда мы вошли в ущелье, я увидел Олега и его солдат: похудевшие и посеревшие до пепельного цвета от усталости, но счастливые и довольные лица. Страх уже покинул их, все радовались, что остались живы, выполнили сложную боевую задачу и все обошлось хорошо.

Олег позвал меня поглядеть на результаты нашего огневого удара по душманам. Разрушенные и развороченные снарядами бетонированные и выложенные из камня окопы, ходы сообщений и везде, куда ни посмотри, кровь. Казалось, вся земля была пропитана ею, но при всем при этом — снова ни одного убитого и ни одной единицы трофейного оружия. Сколько же их здесь полегло? И не помогли им ни американские инструкторы, ни фанатичный религиозный дух. Победу одержали простые восемнадцатилетние ребята и их командиры, со своим комбатом майором Александром Николаевичем Пархомюком, с его средним военным образованием, но богатым боевым опытом и знанием закона гор: кто выше, тот и сильнее.

Уже потом я узнал, что Олег Соболев был болен гепатитом, но никому ничего не сказал об этом, а пошел в горы со своими ребятами, потому что был настоящим офицером, политработником в самом высоком понимании этого слова и занимаемой должности!

Как и предполагал комбат, сбив противника с главного горного хребта, мы обеспечили себе продвижение через весь восьмикилометровый перевал. Отдельные попытки со стороны бандитов обстрела нашей колонны в счет уже не брались. Пройдя перевал, шли по долине, через разрушенные и сожженные кишлаки. Духи везде оставляли свой кровавый след, сея страх и горе в семьях тех, кто помогал или сочувствовал новой власти. Они вырезали целые семьи, не жалея женщин, стариков и даже малолетних детей. Под угрозой смерти заставляли брать крестьян, детей в руки оружие и стрелять по советским колоннам и военнослужащим. Через голод, нужду втягивали население в кровавую войну. С нами воевали уже не отдельные разрозненные банды и отряды, а вся страна: кто-то по идейным соображениям, другие — повинуясь приказам, от страха и безысходности.

К вечеру вышли к погранзаставе — большой саманной крепости. Поужинали. Стали готовиться к отдыху. Напряжение нескольких дней рейда стало понемногу спадать. Понимали, что практически задача уже выполнена. Очень хотелось спать. Солнце зашло за горы и моментально потемнело. Где-то невдалеке жутко плакали шакалы, раздавались автоматные очереди, взлетали со свистом вверх сигнальные ракеты. Это означало, что кто-то, человек или животное, зацепил проволочную растяжку мины, и она сработала. Через некоторое время командир взвода доложил, что наши солдаты заметили передвижение мелких групп вооруженных людей в стыке между двумя афганскими погранпостами. Это было рядом, в каких-то трехстах метрах. Душманы шли с сопредельного государства в Афганистан.

— Командир, — обратился комбат к командиру афганского пограничного отряда, — враги Апрельской революции прошли через твои посты, и никто их не остановил. Почему? Ведь они прошли с оружием, а значит, будут убивать твой народ! Останови их, пока они не ушли далеко. Это же не только наши, но и в первую очередь — ваши враги. Уничтожь их, пока еще не поздно!

Афганский командир улыбнулся, потом спокойно ответил:

— Возможно, что это мирные люди. Может быть, для кого-то они и враги, но что из этого? Прошли они спокойно, никого не убили, никому вреда не причинили, к тому же даже не скрываясь. Зачем же я их буду задерживать и тем более убивать? А если вам так хочется, то вы сами их поймайте и убейте!

— Но ведь это ваша государственная граница, и вы пограничники и обязаны ее охранять! Через нее идут ее нарушители, бандиты, они будут убивать ваших ни в чем не повинных людей! Командир, останови душманов! — закричал комбат.

Он все еще не верил, шутит афганец или нет. Нет, пограничник не шутил.

— Неповинных людей убивать они не будут, так что пускай себе идут! — завершил разговор афганец.

Сон как рукой сняло. Спать, когда рядом с тобой такие же враги, хоть и в пограничной форме, было небезопасно. Собрали офицеров, прапорщиков. Комбат поставил задачу на усиление бдительности. Еще несколько раз срабатывали сигнальные мины. Но афганские пограничники спокойно спали. Открывать огонь по душманам мы не стали. Во-первых, боялись в темноте перестрелять афганских пограничников, которые были где-то рядом с нашими врагами, возможно, что обеспечивали им безопасный проход. Ну а во-вторых, рядом с нами стояли два погранотряда, и как они себя поведут, если мы откроем огонь, мы не знали.

— Да ну их к черту! — сказал комбат. — Нам бы ночь простоять, а утром уйдем отсюда. Пускай сами между собой разбираются! Сколько можно объяснять и учить их? Не хотят воевать, значит, так им это нужно.

Утром, как только рассвело, стали готовиться к маршу. Батальон разделился на две колонны. Одна под командованием комбата пошла на разгром банды. Я с мотострелковой ротой повел снятый с заставы афганский пограничный отряд к месту их постоянной дислокации.

По пути был перевал Спин-Санг, на котором нас снова поджидали душманы. Их было меньше, но несколько часов боя нам пришлось выдержать. И снова не вступали в бой шедшие с нами афганцы. Яркое солнце слепило глаза, делая невидимыми врагов. Стреляли туда, откуда неслись душманские пули. Треск автоматных очередей, стук крупнокалиберных пулеметов. Прилетели на помощь вертолеты, вздыбили черную землю и скалы мощными взрывами. Мы пошли цепью на вершину перевала, откуда стреляли по нам враги. Где-то над головой, отрываясь от вертолетов, со страшным ревом и свистом уходили на вражеские окопы НУРСы. Когда поднялись на вершину, увидели знакомую картину: духовские укрепления разворочены снарядами, много пустых гильз, крови. И снова ни одного убитого или раненого бандита и такой нужной нам трофейной единицы оружия. Необходимой, потому что результат нашего боя оценивался командованием по количеству убитых бандитов и взятого в бою оружия. Но, несмотря на то что за оставленных на поле боя убитых, раненых и оружие виновные душманы в своем отряде жестоко наказывались, мы все равно брали и оружие, и пленных. Правда, были моменты, когда и наше подразделение несло потери в личном составе, а смягчающих для этого обстоятельств — трофеев — не было. Тогда командиры подразделений доставали «из заначек» припрятанные для такого случая «стволы», взятые в предыдущих операциях, и сдавали их как только что взятые в последнем бою.