«1. Губком поступил неправильно, не согласившись с предложением Секретариата ЦК об отложении… заседания губкома хотя бы на один день.

2. Пункт 3 решения губкома о „недопустимости нападок на ленинградскую делегацию, ввиду прекращения дискуссии“, нарушает постановление Пленума ЦК от 1/1–26 г., исключающее: „личные выпады против представителей меньшинства” на съезде, но, несомненно, предполагающее необходимость критики поведения меньшинства на съезде и выявление ошибок ленинградской делегации…

3. … [партийные] коллективы не обязаны присоединяться к проектам резолюции губкома о решениях съезда, а имеют право выносить любую резолюцию по своему усмотрению.

4. Ленинградские газеты должны печатать резолюции партийных коллективов о решениях съезда, независимо от их содержания, однако, поскольку они не содержат элементов неподчинения решениям партсъезда.

5. Вопрос о нарушениях внутрипартийной демократии, а, значит, и о репрессиях, применяемых к сторонникам решений съезда отдельными членами и организациями ленинградской организации, должен быть обсужден особо, с участием наличных в настоящее время в Ленинграде членов и кандидатов Ц.К.

6. Сообразно с этим предложением Л. К. изменить пункты 2 и 3 своего постановления, а пункт 5 исключить вовсе»[186].

6 января Северо-Западное бюро ЦК ВКП(б) приняло к руководству постановление ЦК от 5 января 1926 года и предложило секретарям Ленгубкома в срочном порядке разослать это постановление всем участникам расширенного пленума, во все райкомы и укомы[187].

Вот такие есть любопытные документы. Они также публикуются впервые. Автором постановления ЦК, по-видимому, является Сталин. Категоричность Центра несомненна. Камуфляж демократизма налицо. Нетерпимость к другому мнению чаще всего, как свидетельствует исторический опыт, ведет к трагедии как общества в целом, так и отдельных личностей. А сделали ли мы из этого выводы, вынесли какие-либо уроки? Пожалуй что нет.

Обливая помоями наше историческое прошлое, всячески охаивая его, сознательно либо забывая, либо извращая историю внутрипартийных отношений, многие наши современники по своей амбициозности, жажде власти, огульному отрицанию или ироническому отношению к Центру мало чем отличаются от участников внутрипартийной борьбы 20-х годов. И, как учит нас опыт истории, пользу обществу, народу это вряд ли принесет.

Другая странная особенность расширенного пленума Ленгубкома 4 января — история с секретариатом. Совершенно неожиданно даже для ряда членов бюро губкома этот вопрос не был включен в повестку дня. Более того, он интенсивно обсуждался за несколько часов до начала пленума как на заседании секретариата, так и на бюро губкома. И был включен предварительно в повестку дня пленума. И вдруг исчез. Почему?

Мне представляется, потому, что на бюро Ленгубкома речь шла об избрании только одного секретаря. «Просить Центральный Комитет утвердить секретариат в составе Бадаева, Шверника, Куклина». Таким образом, вместо Евдокимова предлагался Бадаев.

Однако за 20 минут до начала пленума из ЦК в Ленинградский губком поступила телефонограмма о секретариате ЛК, приведенная нами выше. Она была зачитана в самые первые минуты работы пленума. Больше в стенограмме пленума о секретариате и об этой телефонограмме нет ни слова. И это, конечно, не случайно. Ее содержание было неожиданным для членов губкома. Ведь предлагалось переизбрать уже двух секретарей губкома. Если к возможности переизбрания Евдокимова ленинградцы были морально подготовлены, то предложение вывести Куклина вызвало своеобразный шок.

Состав секретариата Ленгубкома стал предметом обсуждения 5 января на специальном бюро. На нем присутствовали все видные оппозиционеры организации: Евдокимов, Куклин, Минин, Наумов, Сафаров, Саркис. Были также Томский, Молотов, Петровский, Киров, Андреев. Как сказано в документе: «слушали сообщение комиссии Политбюро ЦК ВКП(б) о секретариате ЛK.

Постановили:

а) Состав секретариата Ленинградского Комитета определить 3 человека.

б) Ввести в состав секретариата ЛК Кирова, Комарова, Бадаева („за“ — 4 чел,).

в) Оставить прежнее решение бюро ЛК от 4/1–26 г. — просить ЦК утвердить секретариат в составе Бадаева, Шверника, Куклина (за — 13, против — 4, воздержался 1).

Ввиду разногласия комиссии Политбюро ЦК с бюро ЛК по вопросу о секретариате передать вопрос на разрешение ЦК ВКП(б)»[188].

Трудно далось это решение. Бюро заседало всю ночь. Противостояние продолжалось. Теперь уже ЦК настаивал на изменении всего секретариата губкома, избранного всего три недели назад. В то же время нельзя не отметить и непоследовательность бюро губкома. Оно уже не просило ЦК утвердить свое решение, а передало вопрос о секретариате «на решение ЦК ВКП(б)».

Что это — наивность? Вряд ли. Скорее всего, боязнь нарушить сложившуюся годами партийную субординацию, боязнь стать нарушителями партдисциплины.

Конечно, скрытая дискуссия по составу секретариата прослеживается и на заседании бюро губкома 7 января. Бюро проходило во второй половине дня. А утром Политбюро ЦК утвердило секретариат Ленгубкома в составе: Комаров, Киров, Бадаев.

Реакция на это членов бюро Ленгубкома отразилась в их постановлении: «а) Принять к сведению и руководству постановление ЦК ВКП(б) от 7/1–26 г. о секретариате ЛК. б) Довести постановление ЦК ВКП(б) до сведения пленума Ленгубкома»[189].

Никаких споров. «Принять к сведению», «Довести до пленума» — это фактически уже глухая защита.

Пленум губкома открылся 8 января 1926 года. Реакция его участников на постановление ЦК ВКП(б) и бюро губкома от 7 января 1926 года была неоднозначной.

Обратимся к стенограмме. Слово берет Ф. Г. Наливайко (парторганизатор «Красного Треугольника»): «Пленум ЛК всячески считает своим долгом заявить ЦК, что введение т. Комарова в Секретариат против воли, неоднократно выраженной Ленинградской организацией… не будет содействовать внутреннему ее сплочению, в силу чего Пленум ЛК просит ЦК пересмотреть свое решение о тов. Комарове»[190].

Голосуется предложение Наливайко не вводить в состав секретариата Н. П. Комарова.

«За» предложение — 90, «против» — 20 (выделено мной. — А.К.).

Между тем результаты голосования породили немало мифов, в том числе и об избрании Кирова. Среди них был и такой: якобы 8 января Кирова вообще не выбрали в состав секретариата губкома, а избрание его состоялось только 12 января на пленуме губкома. В доказательство этого приводились следующие аргументы: в связи с избранием Кирова бакинцы приняли свое письмо-поздравление ленинградским коммунистам только 12 января, а состав секретариата Ленгубкома был опубликован в «ЛП» еще позднее — 14 января.