– Я буду ждать тебя, Власик!

– Жди!

Он быстро оделся в камуфлированную форму с шевроном движения «Держава» на рукаве, забрал дорожную сумку, куда Марийка уложила пакет с продуктами, сигаретами и питьевой водой, чмокнул подружку в щеку, вышел во двор, а из него – на улицу.

Сотник поздоровался с подельниками, кинул сумку Бровчуку и сказал:

– Брось в багажник. Все по местам, едем!

На территорию бывшего спортивного лагеря бандиты въехали в шесть часов, как раз во время подъема.

Скараба, уже одетый в полевую форму, встретил Лютого и проговорил:

– Как отдохнул, Влас? Судя по внешнему виду и перегарчику, расслабился по полной! Жена после этого не попала в больницу?

– Какое тебе до этого дело, Богдан? Ты лучше думай, как будешь объяснять расстрел автобуса с медиками.

– Кому объяснять? – В голосе заместителя сотника звучали тревожные нотки.

– Ну не мне же? Господину Миковичу.

– Ты слил меня?

– Я пытался убедить Миковича, что мы не имеем к случаю с автобусом никакого отношения, да только он и слушать не стал, наехал не по-детски.

– Но он ничего не может доказать.

– Чего? Ты сам-то себя слышишь? Кто кому что-то будет доказывать? Микович знает, что автобус расстреляли наши хлопцы по твоему приказу. Откуда? Не ведаю. Видимо, ему доложили, что, кроме нас и автобуса, на шоссе тогда никого не было. А проверить это нетрудно.

– Так что, Микович предъявит мне за автобус? – Скараба уже не на шутку испугался.

– А хрен его знает. Сам он приказал насчет этого не базарить, отдал распоряжение представить расстрел автобуса как действия диверсионных групп сепаратистов. Но разговор с тобой, скорей всего, будет. Готовься.

– Как готовиться? Хотя скажу, что кому-то из бойцов показалось, будто в автобусе вооруженные люди. Это ведь могла быть и подмога Зареченску! А красный крест на автобусе москали намалевали в качестве маскировки.

Лютый усмехнулся:

– Ты еще скажи, что вас обстреляли из автобуса.

– А что? Тоже неплохой вариант. Вот только с гильзами проблема, но будут ли их искать?

– В автобусе, Богдан, да будет тебе известно, ехали три врача и два десятка девчонок из медицинского колледжа. Девушки. Они хотели оказать помощь раненым силовикам. А ты по ним из гранатометов и пулемета!

– Неужели мы одни должны подыхать за свободу страны? – вскричал Скараба.

– Тихо, бойцы услышат. Прекрати истерику, лучше займись сотней, чтобы встретили Миковича как положено.

– Но автобус?

– Ничего, получишь втык за самоуправство, да и все. Не посадят же тебя за это! У власти и так мало людей, готовых воевать с сепаратистами.

– Когда должен подъехать Микович?

– Об этом он не говорил. Но ждать следует в любое время.

– Понял.

Телефон Лютого издал сигнал вызова.

Главарь банды посмотрел на дисплей и сказал:

– А вот и господин Микович! Утро доброе, Родион Александрович! – ответил он.

Высокопоставленный чиновник не ответил на приветствие, лишь спросил:

– Ты уже в лагере?

– Так точно!

– Прекрасно. Завтрак у вас во сколько?

– В восемь по распорядку.

– Перенеси на семь. В восемь мы будем в лагере.

– Вы сказали «мы»?

– Да! Я приеду не один. Смотри, чтобы сотня твоя имела вид боевого подразделения, а не банды батьки Махно. Построение без оружия в семь сорок пять. Как понял?

– Понял, Родион Александрович.

– Отбой!

Лютый бросил мобильник в карман облегченной куртки, взглянул на Скарабу:

– Слышал?

– Да!

– Работай! Чтобы в семь сорок пять все бойцы как огурчики стояли в строю перед главным корпусом. Чистые, побритые. Вперед!

Заместитель направился к площади, где собралась сотня.

К Лютому подошли Безобраз, Бровчук и Дунич.

– Что за движуха? – спросил Безобраз.

– В восемь часов прибывает Микович. С ним еще кто-то важный. Он не уточнил. Завтракать будете?

– Нет, – за всех ответил Безобраз. – Только вот надо что-то с перегаром делать.

– У меня жвачка есть, – сказал Дунич.

– Засунь ее себе в задницу, – посоветовал Бровчук. – Бухать вчера до чертиков не надо было.

– Ты поучи еще, – оскалился Дунич.

– Шабаш! – повысил голос Лютый. – Прекратить базары! Тарас, отгони машину за столовую. И всем в строй. А перегар – чепуха. Кто обнюхивать будет? Микович? Надо ему это.

– Нам-то до фени, а вот тебе докладывать.

– И что? Доложу. В конце концов, Микович сам разрешил мне остаться в Гольно. Прибыли мы вовремя, а то, что жрали водку, объяснимо. Снимали стресс. Все это ерунда. Интересно, кто едет с Миковичем, да еще в такую рань? Ради кого он приказал провести построение при полном параде?

– Может, с ним едет сюда сам президент? – предположил Безобраз.

Это вызвало смех у Лютого и его подельников.

– Ну ты даешь! – заявил сотник. – Президенту больше делать не хрена, как встречаться с какой-то сотней. Нет, Микович везет сюда кого-то другого, не менее важного, чем он сам. Впрочем, гадать нет смысла. Приедут – увидим.

Территория бывшего спортивного лагеря была обнесена колючей проволокой. Охранение выставлялось лишь на ночь. Круглосуточно службу несли только дежурный с помощником из бойцов сотни да наряд по контрольно-пропускному пункту, оборудованному в небольшом здании, ранее служившем проходной.

В 7.45 сотня Лютого, сильно потрепанная под Зареченском, построилась в две шеренги напротив главного корпуса. Спустя пять минут дежурный по КПП доложил о прибытии личной машины господина Миковича. Еще через минуту «Хонда» остановилась на краю площадки, служившей боевикам плацем. Из автомобиля вышли Микович и мужчина средних лет, выправка которого явно выдавала в нем человека военного.

Лютый отдал команду «смирно» и направился к Миковичу для доклада.

Однако неизвестный тип неожиданно резко рявкнул:

– Отставить! Вам, господин Лютый, неизвестно, что к вышестоящему начальству принято подходить строевым шагом?

– Известно.

– Так какого черта? Повторить!

Лютый взглянул на Миковича, тот усмехнулся и промолчал.

Сотнику пришлось возвращаться к центру строя, вновь подавать команду, маршировать к Миковичу. Тот принял доклад, отдал команду «вольно».