– Канаван так и не смог от него ничего добиться?

– Так, бред какой-то. – У того, что помоложе, галстук был с ярким тропическим рисунком. – Канаван спрашивал, знает ли пострадавший, кто его бил ножом. А парень только стонал.

– Канаван спросил его о ключе?

– Да, только с тем же успехом.

– А о девушке?

– Тоже ничего не ответил.

– Может, пусть его дядя еще раз спросит? – предложил старший, кивнув на дремавшего Хулио. – Вдруг парень захочет поговорить с тем, кого хорошо знает.

– Парень в полной отключке, – сказал его напарник, пожимая плечами. – Мы ничего из него не вытянем.

Оба заметили меня почти одновременно. С гигантским букетом из шариков меня сложно было не заметить. К тому же я откровенно подслушивала.

– Я могу вам чем-то помочь, мисс? – скучным голосом спросил тот, что помоложе.

– Здравствуйте, – ответила я. – Не хотела вам мешать. Могу я видеть Мануэля Хуареса? Я из отдела размещения Нью-Йорк-колледжа, где работает Мануэль. Меня послали узнать, как он себя чувствует.

– У вас есть удостоверение личности? – спросил детектив или кто он там был, который постарше, таким же скучным голосом, как и его коллега.

Пока я рылась в сумке в поисках документа, мне пришлось передать связку шариков тому, что помоложе.

– Симпатичный медвежонок, – сухо заметил он.

– Спасибо, – ответила я. – Мне тоже так показалось.

Они проверили мое удостоверение. Старший отдал его мне и кивнул в сторону палаты, где лежал Мануэль.

– Проходите.

Я взяла шарики и подошла к кровати Мануэля. Все это время он смотрел на меня, не издавая ни звука. Кстати, единственное, что нарушало тишину палаты, было ровное дыхание его дяди и женщины, которую я приняла за его мать. А еще тихое пощелкивание медицинской аппаратуры.

– Привет, Мануэль, – сказала я с улыбкой и показала шарики. – Это тебе от всех, кто работает в Фишер-холле. Надеюсь, ты скоро поправишься. Извини за мишку, пони маю, это немного не в масть, но цветов не было.

Мануэлю удалось выдавить из себя слабую улыбку. Приободрившись, я продолжила:

– Я понимаю, что тебе сейчас не слишком здорово. Mне так жаль, что те парни порезали тебя, Мануэль. Это просто омерзительно.

Мануэль открыл рот, чтобы ответить, но лишь захрипел. Я увидела, что его взгляд направлен на коричневый кувшин на тумбочке. Рядом стояло несколько бумажных стаканчиков.

– Хочешь воды? – спросила я. – Тебе кто-нибудь говорил, что тебе нельзя пить? После некоторых операций пить запрещено.

Мануэль покачал головой. Отпустив шарики, которые тут же взлетели к потолку, я налила воды в стаканчик.

– Вот, держи. – Я протянула стакан Мануэлю.

Он настолько ослаб, что не мог поднять руки, к тому же они утыканы огромным количеством трубок, которые не давали им двигаться. Я поднесла стакан к его губам. Он жадно выпил его.

Когда стакан опустел, Мануэль снова показал глазами на кувшин, я налила второй стакан. Мануэль выпил и его, но уже немного медленнее. Я предложила еще, но Мануэль покачал головой. Теперь он мог говорить.

– Мне так хотелось пить, – сказал он. – Я пытался объяснить это тем парням, – он кивнул на двух детективов в коридоре, – но они меня не поняли. Я не мог говорить, потому что у меня в глотке пересохло. Спасибо.

– Да ладно, без проблем.

– А еще спасибо за то, что ты сделала вчера вечером, – сказал Мануэль.

Он говорил не очень громко, вообще-то, он никогда громко не говорил, даже когда был здоровым, к нему всегда нужно было прислушиваться. Я наклонилась, чтобы не пропустить ни слова.

– Дядя Хулио сказал, что ты спасла мне жизнь.

Я замотала головой.

– Нет. Тебя спасла «скорая помощь». Я просто оказалась в нужном месте в нужное время. Вот и все.

– Что ж, – Мануэль улыбнулся, – к счастью для меня. Но мне никто так и не сказал… мы выиграли?

– Баскетбольный матч? – Я не смогла сдержать смех. – Нет. Продули во втором тайме.

– Это из-за меня, – с болью в голосе сказал Мануэль.

– Совсем не из-за тебя, – снова засмеялась я. – «Анютины глазки» проиграли. Вот и все.

– Это моя вина, – снова повторил Мануэль, его голос дрогнул.

Я прекратила смеяться, вдруг поняв, что он вот-вот заплачет, его припухшие глаза наполнились слезами. Он попытался поднять руку и смахнуть их, но не смог.

– Ты не виноват, Мануэль, – сказала я. – Как ты вообще можешь думать о таких пустяках? Парни из команды вообще не знали, что произошло. Тренер Эндрюс не говорил им до конца игры…

– Heт, – прошептал Мануэль.

Слезы покатились по его щекам.

– Я виноват в том, что случилось с Линдси. Это из-за меня она умерла.

– Мануэль, не твоя вина, что ее кто-то убил. Ты вообще тут ни причем.

– Я дал ей ключ, – не успокаивался он.

Ему даже удалось пошевелить рукой. Он сжал пальцы в кулак и несколько раз слабо ударил по матрасу.

– Но это не означает, что ты убил ее, – убеждала я.

– Если бы я не дал, она бы не погибла. Мне нужно было сказать «нет», когда она попросила. Я должен был сказать «нет». Но она… она плакала.

– Правильно, – сказала я и поискала глазами детективов, которые были в коридоре.

Они куда-то исчезли. Куда, интересно? Я уже собралась побежать за ними и позвать… но мне так хотелось, чтобы Мануэль продолжал говорить.

– Ты уже говорил это вчера вечером. Когда она пришла к тебе в слезах? Когда попросила у тебя ключ?

– Прямо перед моим уходом, – ответил он. – В понедельник вечером. В семь часов, после того, как столовая закрылась. Я дежурил за Фернандо, он отпросился к бабушке на день рождения. В воскресенье. Сама знаешь. Линдси подошла ко мне, когда я уже надевал куртку, чтобы уйти домой. Она сказала, что ей нужен ключ от столовой, она там что-то оставила.

– Она не сказала, что именно? – спросила я, взглянув на дверь.

Куда запропастились эти парни?

– Что она там оставила?

Мануэль покачал головой. Он все еще плакал.

– Мне нужно было пойти с ней. Я должен пойти с ней, открыть дверь и подождать, пока она возьмет то, что забыла. Но я собирался кое с кем встретиться. – По тому, как он сказал «кое с кем», я поняла, что он имел в виду свою девушку. – Я ушел, а она…

– Да, мы все знали Линдси. Мы все ей доверяли. – Хотя я сама уже начинала думать, что зря.