Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я просто ушам не верила. Мы ходили вокруг да около некоего события, настойчиво не желая назвать вещи своими именами.
— Так что же тогда произошло? — спросила я. — Номер в каком-то отеле… Что я там делала?
— Я не знаю всех подробностей, — сказал он.
— Расскажите хотя бы то, что знаете! — воскликнула я с нескрываемым возмущением.
Я пожалела, что не сдержалась, но было поздно. Доктор смахнул несуществующую крошку со штанины.
— Вы уверены, что хотите это знать? — спросил он. Его слова звучали так, словно он давал мне последний шанс. Словно он предупреждал: ты еще можешь отступить. Словно хотел сказать: ты можешь спокойно жить дальше, не зная того, что я собираюсь рассказать.
Но он ошибался. Я не могла отступить. Не зная всей правды, я живу словно наполовину.
— Уверена, — сказала я.
Он заговорил медленно. Запинаясь. Начинал предложение, потом внезапно умолкал на полуслове. Его рассказ напоминал спираль, закрученную вокруг чего-то отвратительного, что лучше не называть прямо. Вокруг темы, до смешного далекой от пустой болтовни, более подходящей к атмосфере забегаловки.
— Да, вы правы. На вас напали. Это было… — тут он запнулся, — просто ужасно. Вас нашли блуждающей по улице. Вы были в тяжелом состоянии, почти невменяемы. Никаких документов при вас не было, вы не помнили ни кто вы, ни что произошло. У вас были травмы головы. Сначала полиция решила, что вы мертвы. — Он снова замолк. — Вы были завернуты в одеяло, все в крови.
Я ощутила ледяной ужас.
— А кто меня нашел?
— Не знаю, стоит ли…
— Бен?
— Нет, нет. Не Бен. Посторонний человек. Он сумел вас успокоить. Вызвал «скорую». Разумеется, вас отвезли в больницу. У вас было внутреннее кровотечение. Понадобилась срочная операция.
— Но как все-таки узнали, кто я?
На секунду возникла дикая мысль — что если мою личность так и не установили, если вся моя история, даже имя, была придумана в день, когда меня нашли?! Даже Адам.
Доктор Нэш заговорил.
— Это было несложно. Вы зарегистрировались в гостинице под своим именем. А Бен уже заявил в полицию о вашем исчезновении. Еще до того, как вас нашли.
Я подумала о мужчине, который постучал в дверь номера, о мужчине, которого я там ждала.
— А Бен не знал, где я?
— Нет. Очевидно, он был в полном неведении.
— А с кем я была, он знал? Кто мог на меня напасть?
— Нет, — отвечал он. — Никого так и не задержали. Улик практически не было, а вы, разумеется, никак не могли помочь следствию в качестве свидетеля. Следствие сделало вывод, что преступник забрал из номера все вещи и сбежал, бросив вас там. Никто не помнит, как он входил или уходил. В тот вечер в отеле было много народу — в одном из залов было мероприятие, люди сновали туда-сюда. По всей видимости, какое-то время после нападения вы были без сознания. Только поздно ночью вы очнулись и покинули отель. Вас тоже никто не видел.
Я вздохнула. До меня дошло, что полиция закрыла дело уже очень давно. Для всех, кроме меня, даже для Бена, все это было давным-давно и быльем поросло. Я никогда не смогу узнать, кто сделал это со мной и почему. Если только не вспомню сама.
— Что было потом? — спросила я. — Когда меня привезли в больницу?
— Операция прошла успешно. Но видимого улучшения не принесла, возникли осложнения. Врачам никак не удавалось стабилизировать ваше состояние после операции. Особенно давление. — Он помолчал. — Вы ненадолго впали в кому.
— В кому?!
— Да. Вы были на волоске, но, к счастью, выкарабкались. Вы оказались в руках профессионалов, и они выбрали оптимальный план лечения. Вы пришли в себя. Но вскоре выяснилось, что вы потеряли память. Сначала врачи решили, что это временное состояние. Комбинация травмы головы и аноксии. И это было логичное предположение.
— Простите. Вы сказали аноксия?
Я не знала этого слова.
— Ох, извините. Это означает недостаток кислорода.
У меня перед глазами все поплыло. Все предметы вокруг как-то изменились, стали размытыми, словно они уменьшились в размере или я вдруг резко выросла. Я слышала свой голос словно со стороны.
— Недостаток кислорода?
— Да. У вас были симптомы длительного кислородного голодания мозга. Оно могло быть вызвано отравлением моноксидом углерода, следов которого анализы не показали, или быть следствием удушения. У вас на шее были характерные следы. Но самым правдоподобным объяснением врачи назвали почти полное утопление. — Здесь он сделал паузу. — Вы что-нибудь помните об этом?
Я закрыла глаза. И не увидела ничего, кроме карточки с надписью «Я люблю тебя» на подушке. Я покачала головой.
— В целом вы поправились, но память к вам не вернулась. Вы оставались в больнице еще две недели. Сначала в реанимации, затем в общем отделении. Когда вы достаточно окрепли, вас перевезли назад в Лондон.
Назад в Лондон. Конечно. Меня ведь нашли недалеко от отеля, значит, я была далеко от дома. Я спросила доктора, где именно.
— В Брайтоне, — сказал он. — У вас есть какие-то догадки, почему вы там оказались? Что вас связывает с этим местом?
Я подумала, может, я ездила в отпуск, но больше в голову ничего не приходило.
— Нет, — сказала я. — Ничего. Насколько я помню, конечно.
— Думаю, будет небесполезно туда съездить. Может, вы что-то вспомните.
Я вся похолодела. И помотала головой.
Он кивнул.
— Хорошо. Конечно, вас могли привести туда самые разные причины.
«Да, — подумала я. — Но на самом деле одна — к ней имели отношение свечи, букеты роз, но не мой муж».
— Да, — сказала я вслух. — Конечно.
Мне было интересно, кто из нас первый произнесет слово «роман» и что чувствовал бедный Бен, когда узнал, где я была и почему.
Тут меня осенило. Вот почему Бен не рассказывал мне об истинной причине моей амнезии. Разумеется, он не хотел напоминать мне, даже мимолетно, что я предпочла ему другого. Я вздрогнула. Выходит, я увлеклась другим мужчиной, и вот какова цена, которую я заплатила.
— Что же было потом? — спросила я. — Я вернулась домой к Бену?
Он помотал головой.
— Нет-нет, — ответил доктор. — Вы были еще слишком больны. Вам пришлось остаться в больнице.
— Надолго?
— Сначала вы лежали в общем отделении. Несколько месяцев.
— А потом?
— Вас перевели… — Доктор замолчал, словно не решаясь продолжать. Я уже хотела задать наводящий вопрос, но он закончил, — …в психиатрическое.
Я была потрясена.