– Ну, что ты копаешься?!.. И так, сколько времени потеряли. Если займут наше место… я тебе тогда всё скажу!..

– Не займут… Кто туда попрётся, – лениво огрызался муж, невысокий потный мужичонка. – Может поближе расположимся где-нибудь?

– Где поближе?… Первый раз что ли… Здесь же кругом народ… Ни раздеться, ни шашлык пожарить спокойно… кругом рожи пьяные.

Андрей прошёл мимо, задержав взгляд на женщине. Он всегда невольно сравнивал красивых женщин с Таней. И сейчас тоже, как бы автоматом… Нет, Таня конечно пока ещё… но ведь она же ещё не женщина, а когда станет и у неё так же нальётся грудь, и округлятся бёдра, это уже сейчас видно, ведь ей ещё и девятнадцати нет. И женщиной её сделает он. Вот только… Опять на ум наползали воспоминания сегодняшнего утра.

Он уверенно шагал по тропке, отмахиваясь от лесных мошек, где перепрыгивал, где переходил по переброшенным жердям ручьи и речушки, впадающие в Озеро. То там, то здесь на берегу курились костры, слышались разговоры, песни, смех. Отдыхали семьями, компаниями, купались, надували резиновые лодки, ставили палатки, ловили рыбу удочками или бреднем. Лесники и рыбнадзор в послесоветское десятилетие фактически не функционировали по прямому назначению и отдыхающие делали что хотели. Чем дальше от дороги-дамбы, сторожа с избушкой, тем хуже натоптана тропа и реже попадались люди. Когда Андрей достиг места, где овал Озера переходил в закругление берег стал совершенно пустынным, впрочем, и удобных для отдыха мест здесь фактически не было – густой лес и кустарник вплотную примыкали к воде.

Андрей прошёл ещё метров триста и увидел «свой» залив. Озеро здесь вдавалось в лес, создавая уютный водоём с небольшим свободным от деревьев и кустов берегом-лужайкой. Андрей увидел не только остатки костров, которые жгли ещё они с отцом, но и более свежие кострища – видимо в последние годы это место облюбовал ещё кто-то. Он сел на чурбак, снял с плеча свою сумку, в которой лежали четыре бутылки пива… закуску должна была взять Таня. Только сейчас он почувствовал, что устал. Ему ничего не хотелось делать, ни раздеваться, ни купаться, даже открыть пиво и утолить жажду. Постепенно думы, словно дождавшись, когда он прекратит всякое движение, вновь овладели его сознанием…

Андрей вообще не собрался заходить в дом Тани. С вечера они уговорились, что он в восемь утра, негромко, чтобы не разбудить мать, стукнет ей в окно, а она будет готова… Но когда он стукнул, вышла не Таня, а её мать.

– Ты что это, жених, в окна стучишь? А ну-ка зайди.

Когда он вошёл, чем-то сильно смущённая Таня едва слышно ответила на его «здравствуй».

– Значит, на Озеро собрались? – в упор спросила мать.

– Да Екатерина Семёновна… день сегодня хороший будет… мы уже давно собирались… места там есть хорошие… вот хочу Тане показать, – как можно бодрее старался говорить Андрей, уже предчувствуя, что его ожидает не совсем приятный разговор, который, судя по всему, станет продолжением уже произошедшего между матерью и дочерью.

– Ну что ж, хорошо… Только вот что Андрей, неплохо бы и меня в ваши планы посвятить. Я мать всё-таки… А тут… вы одни, так далеко… мало ли что. Там же болота кругом.

– Да что вы? Мы же от берега никуда не пойдём, а болото оно же в стороне.

– Да я не о том… Пойми, я беспокоюсь за Таню.

– Да вы что, меня не знаете?…

– Знаю Андрюша… Но тогда ты ещё мальчиком был… Извини, но у меня кроме Тани никого нет. Ты только не подумай, что я чего-то против тебя… Но я как посмотрю по телевизору из этой Чечни репортажи… Когда ты служил, мы тут так за тебя переживали… Извини, но я очень боюсь за Таню… Ты уж подожди, поживи мирной жизнью, забудь всё это…

– Да вы что… со мной всё в порядке, я ведь ни ранен, ни контужен не был!

– Ты там такого в свои годы насмотрелся, чего другие за всю жизнь не увидят… у меня вот от телевизора кровь стынет. И потом, ты чем заниматься собираешься… как это сейчас говорят, по жизни, что делать?

– Как это? – не сразу смог ответить сбитый с толку Андрей. – Работать пойду.

– Когда?

– Как подыщу что-нибудь подходящее… Сами знаете в депо сокращения. Отец на что уж спец и то еле держится… По моей техникумовской специальности работу сейчас не найти. Везде менеджеры, брокеры, маклеры, дилеры нужны… В охрану, может, подамся.

– Понятно. Значит, как зарабатывать на жизнь ты пока что не знаешь?

– Ну, что вы такое… Придумаю что-нибудь, – начал нервничать Андрей и красноречиво посмотрел на Таню, ожидая от неё поддержки, в то же время сигнализируя глазами, что они могут опоздать на электричку. Но Таня, продолжая кусать губы, отвела глаза.

– Ты Андрей хочешь на меня обижайся, хочешь нет, но Таню с тобой я не отпущу…

– Молодой человек, вы наше место заняли!

Андрей вздрогнул и поднял глаза. Перед ним стояла та самая женщина из иномарки с высокой грудью, в шортах. На её округлых щеках и лбу блестели капельки пота. Как, впрочем, и на оголённом пупке, который находился на уровне глаз сидящего Андрея, в самой непосредственной от них близости.

Женщина была сама уверенность. Скорее всего, эта семья, в которой она являлась непререкаемым лидером, сумела за послесоветское десятилетие достичь по российским провинциальным меркам некоторого материального благополучия. Того, когда собственный загородный дом с сауной и бассейном, или квартира в Москве ещё не по карману, а на подержанную, но внешне вполне респектабельную иномарку уже средств хватало. Наверное, в каком-то из близлежащих подмосковных городков у них имелась и квартира, отремонтированная по евростандарту, обставленная дорогой импортной мебелью. Видимо, кто-то из супругов, или оба работали в относительно преуспевающей фирме, а, может, и имели своё небольшое «дело». Можно было предположить, что именно ощущение того, что они несколько «возвысились» над общей массой придавало женщине эту уверенность. Она без тени смущения сгоняла со «своего» места этого, по всей видимости, простецкого парня-увальня, немодно подстриженного и неброско одетого.

Андрей, вырванный из тяжёлого сна свежих воспоминаний, хмуро глянул на женщину, не трогаясь с места.

– Если не верите, я могу показать мусор и консервные банки, которые мы здесь зарывали в прошлом году, – женщина говорила уже с небольшим раздражением.

Её муж с сыном тоже появились из-за кустов. Мужик, по всему, либо сильно устал, либо успел приложиться к бутылке – его заметно шатало. Он еле допёр огромных размеров рюкзак, возвышавшийся за его спиной. Мальчик тоже нёс в руках сумку и удочки.

– Да парень… Ты эт… того… Наше место, мы тут уже второй год отдыхаем… Ты эт… найди себе другое, берег большой, – мужик, видимо, всё-таки был на поддаче.

– Так что придётся вам подыскать другое место, – женщина говорила не терпящим возражений тоном, стояла подбоченясь, хоть и устала…

Андрей поднялся, и, вздохнув, пошёл прочь, волоча за собой сумку… Нет, он не испугался, да и кого тут бояться – этого едва стоящего на ногах главу семейства. Он не хотел ставить в неловкое положение женщину. Он вообще после службы стал жалеть женщин… русских женщин. В Чечне он видел, что русские бабы низведены до положения жалких запуганных существ. В отличие от злобных, горластых чеченок из лагеря беженцев в Ингушетии, требующих от России, чтобы она кормила их детей, детей боевиков убивающих русских солдат… Русские женщины-беженки даже боялись жаловаться, признаться, что с ними творили за три года их существования в независимой Ичкерии, по скольку раз ограбили, изнасиловали… Он видел столько обиженных женщин… поэтому эту обижать не хотел, хоть и вела себя она сейчас чрезмерно нагло. Андрей недолго шёл дальше вдоль берега. Через несколько десятков метров он наткнулся на поваленную осину, сел на неё и вновь погрузился в раздумья…