равных и противоположных зла создают право. Люди, которые не могут сформулировать должным образом взвешенные и пропорциональные военно-политические ответные меры, вряд ли подходят для оценки инфляции, не связанной с угрозой. Таким образом, вопрос заключается в следующем: если эти угрозы были и остаются настолько велики, почему оборонные меры и технологии были и остаются столь явно неадекватными этим угрозам?

Ответ на этот вопрос прост: никто реально не угрожает существованию Соединенных Штатов, никто не планирует нападать на них, если на них не нападут первыми, и это устраняет любое давление, требующее быть действительно соразмерными в военной сфере или следовать здравому смыслу в отношении расходов на оборону и технологического развития, которое требует оборудования и боевых доктрин, которые действительно работают. Без этого давления мир окажется перед шатким, жестоким, распадающимся Pax Americana и его инструментами, которые не работают и не будут работать против тех американских целей, у которых есть воля и способность противостоять вполне реальной, не раздутой угрозе со стороны американских исключительностей.

Это очень плохая новость для нынешних американских элит.

Глава 7. Невозможность оценить современную геополитическую перестройку

В 2007 году, когда Владимир Путин произнес свою знаменательную речь в Мюнхене, в которой он просто констатировал очевидное — что фундаментальными принципами, на которых строилась внешняя политика США, были односторонность, основанная как на реальной, так и на предполагаемой национальной мощи, и что он отверг это, — реакция была разной. Но реакция сенатора Джона Маккейна была странной. Он назвал высказывания Путина «самыми агрессивными высказываниями российского лидера со времен окончания холодной войны». 1

За три года до мюнхенской речи Путина Карл Роув резюмировал суть внешней политики США в своем ныне знаменитом изречении: «Сейчас мы — империя, и когда мы действуем, мы создаем нашу собственную реальность. И пока вы изучаете эту реальность – разумно, как хотите – мы будем действовать снова, создавая другие новые реальности, которые вы тоже можете изучать, и именно так все и распорядится. Мы — действующие лица истории. . . а вам, всем вам, останется только изучать то, что мы делаем». 2 В каком-то смысле это было очень современное американское заявление, поскольку оно было предложено человеком, не имевшим никакого образования, навыков, образования или жизненного опыта в тех областях, которые определяют реальную национальную власть, модель, которая сегодня определяет процесс принятия решений в США. Его предложил политический деятель со специализацией в области политологии, дисциплины, которая не преуспела в качестве «науки» и имеет довольно поразительный список неудач в своих прогнозах.

Тем не менее, это хвастливое заявление позволило лучше понять образ мышления американского политического класса того времени. Этот класс и его академические круги без колебаний приписали себе заслугу в развале Советского Союза и все еще были в полном восторге от того, как Вооруженные силы США уничтожили деморализованную, коррумпированную и недостаточно оснащенную иракскую армию в битве, исход которой никогда не подвергался сомнению. Никто тогда не помнил, что в 1991 году, во время распада Советского Союза, по словам Пэта Бьюкенена: «Русский народ, протянувший руку дружбы, [увидел] ее отшлёпанную...»3

Тогда казалось просто неважным, как отреагируют Россия или Китай. Ведь, по словам Роува, США создавали свою собственную реальность. Этот самодельный подход к реальной реальности был неизбежен в стране, где в области геополитики и исследований национальной безопасности доминировали и до сих пор доминируют люди вроде Фрэнсиса Фукуямы или покойного Збигнева Бжезинского, польского, а не американского происхождения, чья бешеная русофобия, стала легендарной. Советские/российские диссиденты или эмигранты, у которых было очень сильное желание свести счеты с Советами, не были намного лучшими источниками знаний ни о Советском Союзе, ни о современной России. Как отметил полковник Пэт Лэнг, комментируя высказывания директора ЦРУ Майка Помпео:

Невозможно переоценить эффект долговременного пагубного воздействия [sic] антироссийской школы в Гармише* и распространения эффекта влияния мнений ее выпускников. Я не знаю, взял ли Помпео русский язык в качестве языка в WP (Вест-Пойнт). Все курсанты были обязаны сдавать язык. Если бы это был русский язык, то все преподаватели языкового факультета были русофобами, и их возглавлял пожилой белый русский гражданский человек. постоянный тип, который с пеной у рта при слове большевик. Руководителем группы русского языка был сибирский полковник-иммигрант, выросший в Шанхае, где его отец работал инспектором китайской таможни. Современные русские ему тоже не очень нравились. 4

Идеологически или иным образом предвзятые эксперты не могут обеспечить ту экспертизу или учебную среду, которые нужны или нужны государствам при попытке разработать долгосрочную национальную геополитическую стратегию, основанную на объективном понимании единственного другого государства, которое имеет средства для уничтожения каждого живого существа на планете. мире несколько раз. Но даже сегодня именно такие люди определяют политику США в отношении России. Именно так составлялись и делаются среднесрочные и долгосрочные прогнозы. Опубликованный в 2000 году прогноз ЦРУ на 2015 год под названием «Глобальные тенденции 2015: Диалог о будущем с неправительственными экспертами» оказался не таким уж успешным в прогнозировании всего, что связано с Россией. Это предсказание было довольно мягким и лишенным воображения: «Международному сообществу придется иметь дело с военными, политическими и экономическими аспектами подъема Китая и Индии и продолжающимся упадком России». 5 Оглядываясь назад, многие из этих прогнозов оказались совершенно ошибочными.

С другой стороны, агрессия НАТО в 1999 году против Сербии резко отрезвит Россию в отношении намерений объединенного Запада. Это положило начало процессу возвращения России на мировую арену, которую она покинула практически по собственному желанию, полагая, что западные ценности полностью применимы к России и их стоит попробовать. Но эти преимущественно глобалистские ценности, экспортированные в Россию объединенным Западом и однажды реализованные в России, привели к массовому неприятию большинства россиян после того, как в результате их коллективное долголетие упало почти на 10 лет.

Западные наблюдатели ошибочно истолковали этот отказ как недовольство россиян своей неспособностью сдерживать уничтожение НАТО исторических православных братьев России в Сербии. Конечно, Россия тогда была не в лучшей форме. Что не было. Однако в то время было понятно, что даже в 1999 году у России все еще были ресурсы, чтобы повлиять на исход кампании НАТО в Сербии. Но в то время крайне прозападные политические элиты в России саботировали любую серьезную попытку предложить Сербии военную помощь. Тем не менее, это породило в России понимание пассивной, если не откровенно покорной, позиции России на международной арене, на которую большое влияние оказала