Следовало говорить правду.

Кисловато улыбнувшись, майор Маврин сообщил:

— В Германии у меня была девушка… Вот только я не думаю, что я у нее был единственным.

Грейфе оценил откровение воспитанника, дружески похлопав его по плечу.

— Вы видный мужчина и отыщете себе в рейхе женщину. Эти милые создания помогают скрашивать наши невеселые солдатские будни. Может, я даже помогу вам в этом.

Он надавил на черную кнопку, вмонтированную в углу стола.

Через минуту дверь открылась, и в комнату вошла молодая женщина в форме обершарфюрера СС.

Мило улыбнувшись, она спросила по-немецки:

— Вызывали, господин оберштурмбаннфюрер?

— Да, вызывал, — перешел Грейфе на русский язык. — Проходите, Лидия.

Девушка уверенно прошла в кабинет.

Петр невольно задержал взгляд на ее ладной девичьей фигуре. Черная, обтягивающая талию форма очень шла ей, выгодно подчеркивая овалы бедер. Прямые ноги с полноватыми коленями виднелись из-под короткой юбки, словно бы дразня. Не без усилия Петр поднял глаза и тотчас встретился с насмешливым девичьим взглядом.

— Садитесь, — указал Грейфе на свободный стул рядом с Мавриным.

Девушка послушно опустилась на стул, выпрямив и без того идеальную спину. Тонкие руки опустились на стол, отчего она стала походить на примерную школьницу.

«Кто она, немка или русская?» — невольно подумал майор, скосив взгляд на ее точеный профиль.

— Вы не знакомы? — спросил оберштурмбаннфюрер.

Ответ он знал заранее, но роль учтивого хозяина доставляла ему немалое удовольствие.

— Не имел чести, — четко ответил Петр Маврин.

— Это фрейлейн Лидия Шилова, наш сотрудник, — представил Грейфе девушку.

— Очень рад знакомству, — склонил голову Петр, поймав лукавую девичью улыбку.

— А это — Петр, тоже наш сотрудник. Надеюсь, что вы подружитесь. Вам предстоит работать вместе. По легенде Лида будет вашей женой… Впрочем, не только по легенде, если вы понравитесь друг другу, то можно будет узаконить ваши отношения… — Петр промолчал, девушка потупила взгляд. — В разведшколе Лидия прошла курс радистки, имеет опыт радиоигры. В Москве у нее имеются очень надежные связи. Мы очень рассчитываем на то, что ваш союз будет плодотворным. — Ханц Грейфе поправил указательным пальцем очки и, внимательно посмотрев на Петра, продолжил: — Мы очень тщательно подбирали кандидатуры для предстоящей акции. С каждым из претендентов работала целая группа специалистов разных профилей. Вам интересно знать, что они сказали о вашей связке?

— Если, конечно, это не является военной тайной, — пошутил Маврин.

— Вам по плечу самые сложные задачи, и вы идеально подходите друг для друга! Так что сегодняшним вечером у вас есть возможность убедиться в этом. — Посмотрев на часы, оберштурмбаннфюрер добавил: — Сейчас восемнадцать ноль-ноль. Я вас жду здесь завтра в десять часов утра. А сейчас пообщайтесь, можете сходить в ресторан, выпейте вина. Кстати, здесь за углом продаются прекрасные французские вина. Хозяину поставляют его из Бордо. А потом можете отправляться в гостиницу, вам нужно о многом поговорить, все-таки вы теперь супруги.

Майор Маврин поднялся. Следом, слегка одернув юбку, поднялась Лидия.

— Разрешите идти?

— Ступайте! А завтра я вам оформлю отпуск. Съездите к морю, отдохнете вдвоем. Полтора месяца вам хватит?

— Не слишком ли много, так и война закончится, — усмехнулся Маврин.

Оберштурмбаннфюрер весело рассмеялся:

— А вы, я вижу, не без юмора. Это хорошо!

Петр обратил внимание, что губы девушки разошлись в счастливой улыбке. Значит, он был ей симпатичен.

— Деньги мы вам выдадим, — продолжал Грейфе. — Привыкайте к роли женатых людей, наслаждайтесь обществом друг друга. Потом после вашего медового месяца опять начнется учеба и трудовые будни. Вам придется перебираться в Ригу. Сначала поживете в гостинице, а потом мы подготовим для вас квартиру.

— Почему именно Рига?

— Там одна из сильнейших наших разведшкол. Вы будете прикреплены к ней, но работать вам предстоит по индивидуальному графику. К тому же там есть очень хороший полигон, на котором вы будете оттачивать свое мастерство в стрельбе.

— Понятно, господин оберштурмбаннфюрер.

— Вот и прекрасно.

Ханц Грейфе углубился в разложенные на столе бумаги, давая понять, что разговор завершен. Дверь едва слышно приоткрылась, выпуская счастливую пару, а потом так же мягко захлопнулась.

Из соседней комнаты вышел бригадефюрер СС Вальтер Шелленберг. Сосредоточенный, постоянно мрачный, он являлся полной противоположностью руководителю «Предприятия „Цеппелин“ Ханцу Грейфе — улыбчивому и доброжелательному.

— И вы всерьез доверяете этому русскому? — мрачно спросил он.

— Да, господин бригадефюрер!

— А не кажется вам, что это всего лишь тонкая комбинация русской контрразведки?

Желчь прорывалась в каждом слове бригадефюрера, разговаривать по-другому он не умел, и единственное, что Грейфе мог противопоставить своему молодому начальнику, так это холодную любезность.

— Хочу подчеркнуть, господин бригадефюрер, что кандидатуру мы подбирали самым тщательным образом. У нас был список из трех сотен претендентов, но все этапы тестирования прошел майор Маврин. Он хладнокровен, очень выдержан, у него мгновенная реакция, он обладает всем комплексом качеств, столь необходимые разведчику. Кроме того, у него имеются личные счеты с Советской властью. Его отец был зажиточным крестьянином, имел большое хозяйство и был расстрелял в 1918 году, когда мальчику исполнилось всего лишь восемь лет. Причем расстреляли отца у него на глазах. Но его главным стимулом является обеспеченная жизнь после исполнения акции.

На сухощавом лице Шелленберга промелькнуло некое подобие улыбки.

— Ваш русский любит пожить на широкую ногу?

— Именно так, господин бригадефюрер. Вы бы видели, с какими глазами он прогуливался по улицам Берлина. Так что у него была возможность сравнить жизнь в России и в рейхе. У него двойной стимул служить Германии — ненависть к Советам и желание обрести материальные блага.

— А вам не кажется, что двойной стимул — это как-то чересчур, хватило бы и одного!

Иногда Ханцу Грейфе казалось, что на свете не существует вещей, которые бригадефюрер не подвергал бы сомнению. Впрочем, удивляться не стоило, такова была его работа. Не имей он столь пытливого критичного ума, вряд ли сумел бы в тридцать один год стать бригадефюрером СС.

Грейфе не без усилия выдал:

— Смею с вами не согласиться, господин бригадефюрер. Некоторое время мы держали его в концентрационном лагере, где происходила фильтрация, а только потом он попал в поле зрения абвера. В течение года мы его тщательно проверяли, использовали в агентурной работе и лишь после этого решили привлечь к операции «Возмездие».