«Зато он будет уже очень чистый», — невозмутимо отметил Джордж.

На последующих встречах, теперь уже не совпадавших по времени с ваннами Пола, Брайан рассказал, что он собирается сделать для Beatles, если те отдадут себя под его руководство. Для начала он намеревался обеспечить им контракт с крупным британским лейблом вместо мало кому известного западногерманского, затем — известность в масштабах всей страны. Обещание было чистым блефом — и, разумеется, как потом оказалось, колоссальным преуменьшением.

Из всех четверых именно Пол допрашивал Брайана с наибольшим пристрастием, уточняя, входит ли в его планы изменить то, что они играют, и то, как они играют. Получив заверения (как оказалось, ложные), что их оставят точно в таком виде, в каком они есть, он доверил вынести окончательный вердикт Джону, что тот и сделал с типичной ленноновской прямотой: «Ладно, Брайан. Давай руководи».

Несмотря на то, что у двух человек уже имелись притязания на место менеджера Beatles, ни один из них не стал мешать Брайану или пытаться отхватить себе какую-то долю. Аллан Уильямс охотно уступил их, не взяв ни пенни, однако — по-прежнему обиженный за невыплаченные гамбургские комиссионные — сказал, что на месте Брайана в жизни не стал бы иметь с ними дела. Мона Бест, преемница Уильямса, согласилась, что Брайан способен сделать для них намного больше, чем она сама, и довольствовалась сознанием того, что это предприятие обернется выгодой для ее сына.

Поскольку Полу, как и Джорджу с Питом, еще не исполнился двадцать один год, он не мог подписать контракт без согласия отца. Джим Маккартни не стал возражать, уповая на популярное мнение о евреях как о людях, «умеющих обращаться с деньгами». Какую-то роль сыграл и тот факт, что семейное пианино Маккартни, на котором Джим показывал Полу его первые аккорды, а Пол написал свои первые песни, было куплено в первом открытом Эпстайнами магазине NEMS в Уолтоне.

Обретаясь на периферии подпольного мира Ливерпуля, Beatles были прекрасно осведомлены о тайной жизни Брайана и быстро раскусили, что он неравнодушен к Джону. (Как ни странно, из членов их семей, по-видимому, никто про это даже не догадывался.) Хотя в Джоне не было ни капли гомосексуальности, он получал извращенное удовольствие от того, чтобы подыгрывать Брайану, притворно подстрекать его, а затем отталкивать с жестокостью, на которую был способен только он. При этом Джон был не единственным битлом, возбудившим энтузиазм Брайана: Пит Бест позже рассказывал про интимное предложение, с которым тот подступился к нему в машине, пока они ехали в Блэкпул вместе с Джоном и Синтией на заднем сиденье. Как бы то ни было, за все время Брайан не выказал ни малейшего влечения к Полу.

«Я думаю, Брайан немного винил себя из-за того, что Пол вроде должен был его привлекать, но не привлекал, — вспоминает один из его подчиненных в NEMS. — От этого он, кажется, всегда чувствовал себя рядом с Полом немного неловко и старался вдвойне, если ему что приходилось для него делать».

Вскоре после того, как Брайан занял свое место, Mersey Beat устроила опрос читателей, в котором они должны были определить самую популярную из 350 с лишним ливерпульских групп. Как и многие остальные, Beatles собственноручно отослали в редакцию десятки листков для голосования, в которых ставили себя в списке кандидатов на первое место, а своих главных конкурентов, Rory Storm and the Hurricanes, — на последнее. На самом деле группа Рори получила в итоге больше голосов, однако Билл Хэрри позволил Beatles выиграть с заметным перевесом. На верхней половине первой страницы Mersey Beat было напечатано их фото, еще гамбургское, в черных кожаных костюмах (копии которых теперь носили многочисленные завсегдатаи «Каверн», причем как мужского, так женского пола). Фамилию Пола снова написали как «McArtrey».

На фоне этой пьянящей атмосферы был составлен договор о менеджменте, согласно которому Джон Уинстон Леннон, Джеймс Пол Маккартни, Джордж Харрисон и Рэндолф Питер Бест связывали себя обязательствами с новообразованной Брайаном компанией NEMS Enterprises, сроком на пять лет и с отчислением комиссионных в размере от 10 до 15 %. Хотя все четверо «мальчиков» поставили подписи под документом, сам Брайан забыл это сделать, и это лишило событие всякого смысла. Контракт по всем правилам был заключен только в следующем октябре, и, согласно новой версии, Брайану причиталось уже 25 %. По инициативе Пола битлы пытались сбить его долю до 20 %, однако он настоял на том, что пять лишних процентов пойдут на компенсацию его неизбежных расходов — расходов на кампанию, которая должна сделать их «популярнее Элвиса».

Весь существовавший у них на тот момент «обслуживающий персонал» также перешел под эгиду NEMS Enterprises. Помимо водителя / роуди Нила Эспинолла, он состоял всего из одного человека, забавного подростка по имени Тони Брамуэлл, который знал Джорджа с малых лет и был одним из множества детей, появившихся на свет с помощью Мэри Маккартни. Брамуэлл сопровождал их на всех концертах, получив от Джона за свою прилипчивость кличку Бацилла, и занимался тем, что носил их гитары. «Я несколько месяцев делал это за просто так, — вспоминает он. — А тут Брайан предлагает мне за это зарплату».

В первую очередь Брайан позаботился о том, чтобы Beatles работали с такой же отдачей, как и его пластиночный отдел в магазине. К самым незначительным и малооплачиваемым концертам отношение теперь было как к выступлению перед королевой: перед каждым мероприятием они с Нилом Эспиноллом получали подробную инструкцию, отпечатанную на фирменном бланке Брайана, в которой указывался адрес места, имя промоутера, время встречи с Нилом и продолжительность выступления. Каждую неделю кассир NEMS вкладывал их зарплату — по 20 фунтов каждому — в стандартные конверты, после чего Тони Брамуэлл доставлял их по месту.

Брайан также лично взялся за их рекламу, придумывая роскошные вставки в Liverpool Echo и другие местные газеты, а также кричащие афиши: «Победители опроса Mersey Beat! Обладатели контракта с компанией Polydor! Накануне европейского турне [т. е. очередной поездки в Гамбург]!» «Одно только упоминание на афишах контракта с Polydor мгновенно подняло планку их концертов, — говорит Брамуэлл. — Теперь они уже играли не в церковных зальчиках, а в танцевальных заведениях первого ряда».

Сдержав обещание не вмешиваться в их творчество, Брайан тем не менее (отступив от сказанного Полу) в корне изменил их сценический образ, точнее его отсутствие, объявив, что отныне во время выступлений отменяются курение, еда, дуракаваляние и перебранки с публикой. Потребление алкоголя, конечно же, было неизбежно, но теперь между сетами им не разрешалось удаляться в ближайший бар, где всегда имелся риск — как правило, благодаря Джону — влипнуть в какие-нибудь неприятности. Вместо этого Нил должен был приносить им алкоголь и бутерброды за кулисы. Поэтому начиная с этого момента у затянутой в черную кожу шпаны из «Каверн» всегда имелась собственная «гримерка».

Последней мишенью Брайана был тот самый гамбургский гардероб Beatles, из-за которого, по иронии судьбы, он главным образом и положил на них глаз. Случилось так, что Shadows Клиффа Ричарда, ставшие теперь успешной группой сами по себе, должны были играть в ливерпульском «Эмпайре». Брайан взял с собой на концерт Джона, Пола, Джорджа и Пита и сообщил, что, если они всерьез хотят чего-то добиться, им придется обзавестись такими же одинаковыми парадными костюмами.