– Доб-рое утро, Аитур, – беззастенчиво жизнерадостным тоном произнесла Айена. На ней был свитер в голубую, жёлтую и алую полоску. Полосы вспыхивали и перекрещивались у Мэлори в глазных нервах. Похоже, мигрень начинается, подумал он.

– Что вам надо? – безжизненным голосом спросил он. Во рту стоял невыносимо гадкий вкус – даже не марсианской пыли, а чего-то уж совсем омерзительного, наподобие кофе в пластиковых чашечках, которым угощали в Лондонском археологическом музее в отделе двадцать первого века. Раз он попробовал на экскурсии, больше не стал. Как только наши предки не перетравились насмерть, когда не было биосовместимой пластмассы? Стойкое же существо человек…

Однако тут же Мэлори пришлось узнать, что у стойкости бывают пределы.

– Имею нужду в капкане, приблизительно, – заявила Айена. Начальник экспедиции не сразу понял её невероятную грамматику, а когда понял, его способность к разумному мышлению коллапсировала окончательно. Что за идиотский юмор, подумал он.

– Для чего вам капкан?

– Ловить ка-рысу, – с непоколебимой уверенностью ответила Айена. Кому-то из них двоих пора лечиться, вот только кому – ему или ей?

– Какую ещё крысу?

Айена была не в состоянии оценить его ангельского терпения.

– Такую, какая кабель едит, – разъяснила она, явно удивляясь его непонятливости. – Будет замыканий.

О господи, подумал Мэлори. Он что, обязан ей всерьёз объяснять, что на станции нет крыс, нет капканов и вообще с крысами уже никто не борется таким способом – на то есть генная инженерия? Может, это какой-то кретинский розыгрыш со стороны команды? В любом случае не смешно…

– Айена, – холодно сказал он, – прекратите глупости. У нас не бывает крыс. Меньше смотрите земных фильмов.

– Я сама видела, – упрямо сказала Айена. – Ка-рысу.

Мэлори заскрипел зубами. Особенность барнардцев заключалась в том, что они туго воспринимали чужеродные идеи, но, если уж экзотическая мысль затесалась им в голову, её оттуда было не изгнать никакими доводами. Он ощутил себя в положении того русского из рассказа Чехова, который пристукнул доконавшую его дамочку пресс-папье. Правда, пресс-папье у него под рукой не было. Он даже не особенно хорошо представлял себе, что это такое.

– Айена, – проговорил он как можно вежливее, – вы переутомились. Если вам снятся кошмары, сходите к психологу. Пройдите сеанс массажа, попейте успокоительного и больше не доставайте меня вашими крысами.

– Нет ка-рысы? – недоверчиво выпятила губы Айена, почти обиженная.

– Нет, нет. И, пожалуйста, не отвлекайте меня от работы. Я не собираюсь продолжать этот разговор.

– Нет карысы. Нет ка-рысы, – пробормотала Айена себе под нос, как бы желая себя в этом убедить. Всё ещё медитируя над этой фразой, она наконец удалилась. Мэлори с облегчением услышал, как захлопнулась за ней дверь.

Сюда бы нормальные двери, с дистанционным сенсорным управлением, думал он. Но не положено. На Марсе дефицит энергии, экономят на всём. Вот и двери открываются вручную, и любой умник скрипит и хлопает ими у него перед носом…

Мэлори поглядел на экран стационарного компьютера. На чём он остановился? Он не помнил, на каком месте закончил править отчёт. В правом виске у него взрывались контрафактные петарды, вычерчивая огненные траектории. Буквы на экране приплясывали и мигали всеми цветами радуги. Раскоп №11… останки трёх разумных существ, пол неизвестен, захоронения ориентированы… как ориентированы? Север – это внизу или вверху?

Мэлори судорожно потянулся к ящику стола за обезболивающим. Он не мог нащупать флакон. Неужели забыл в спальне? Придётся сходить… А, нет, вот он.

– Доброе утро, Артур. Надеюсь, я не помешал вам работать?

После всех своих лабораторных бдений Лаи выглядел вполне бодро – разве только веки чуть припухли. Мэлори потребовалось немало выдержки, чтобы изобразить внимание. Лаи вынул из кармана и положил ему на стол ключ от А-лаборатории.

– Возвращаю вам ключ. Извините за задержку.

Мэлори равнодушно взял ключ и убрал его в ящик стола.

– Видимо, я должен выразить вам особую признательность за то, что вы не потеряли его совсем?

– Простите меня, Артур. Сожалею, что так вышло. Я не смог уложиться в один день.

Когда же он уйдёт, ё-моё? Мэлори совершенно не собирался капать себе в ухо антимигренин в присутствии этого типа. Нет, стоит – хлопает своими жирафьими ресницами и явно чего-то хочет.

– У вас ко мне какие-нибудь вопросы?

– Да, если позволите.

Мэлори охватило тоскливое предчувствие. Что ещё там у него?

– Не сочтите это чрезмерностью, но я бы хотел попросить у вас разрешения ещё раз слетать в двадцать пятый квадрат.

Та-ак, ясно…

Мэлори поджал губы.

– А если я именно сочту чрезмерностью?

– Я рассчитываю на ваше понимание, Артур. Это, по-видимому, единственный способ узнать то, что мне нужно.

Эпидемия какая-то, все с ума посходили. Одна ловит крыс в пять утра, второй воображает себя Индианой Джонсом… Ну уж нет, всему есть границы.

– Всему есть границы, мистер Лаи, – Мэлори с удовлетворением отметил, что его собеседник достаточно знает земную культуру: «мистер» его задел, хотя он постарался не выказать этого. – Вы забываетесь. Я бы напомнил вам, что на станции вы только гость…

– Я отдаю себе в этом отчёт, – поспешно сказал Лаи. – Если речь идёт о научном приоритете, то я гарантирую, что не опубликую эти материалы без вашего соавторства.

Слепящая боль полоснула Мэлори по правому глазу. Нет, каков гусь, а? Любезно соглашается взять его в соавторы… Чёрт знает что о себе возомнил. Мэлори стиснул под столом флакон с антимигренином.

– Мне ваше соавторство нужно, как Винни-Пуху обрезание, – он сощурил глаза. –Выйдите и не мешайте мне работать.

Лаи вряд ли знал, что такое «Винни-Пух» и «обрезание», но контекст уловил безошибочно. Мэлори с удовольствием наблюдал гневную розовую краску на его скулах. Однако барнардец сдержался.

– Стало быть, вы не даёте разрешения на полёт? – уточнил он. Мэлори взорвался.

– Нет, и отстаньте от меня наконец! – закричал он. – Я не позволю разговаривать со мной в таком тоне! Убирайтесь!

Он ждал, что Лаи выругается, хлопнет дверью и избавит его наконец от своего присутствия. Но Мэлори недооценил барнардское искусство оскорбления. Неописуемый Лаи просто сделал шаг в сторону, к окну, и повернулся к начальнику экспедиции спиной.

Катарсиса не случилось. Несколько секунд Мэлори задыхался от ярости, упираясь взглядом в безразличный бритый затылок Лаи, стоявшего у окна. Чувства барнардца выдавал только цвет его ушей, постепенно приближавшийся к малиновому.

– Сожалею, мистер Мэлори, – произнёс Лаи, небрежно, вскользь, возвратив ему «мистера», – что нам не удалось достичь взаимопонимания. В таком случае я буду вынужден действовать по собственному усмотрению.