такого же предателя-перебежчика на Запад — Игнация Порецкого (он же Натан Маркович Порецкий), убийство которого он организовал по требованию Ежова, давно разоблачила его мемуары. Удрав на Запад вместе с мужем, эта мадам тоже накропала мемуары (они также переведены на русский язык и опубликованы под названием «Тайный агент Дзержинского»), в которых вдребезги разнесла «мемуары» Кривицкого, пояснив, что он не знал английского языка, на котором они написаны, что «мемуары» стряпали некие «литературные негры». На самом же деле один — мерзавец по имени Исаак, он же Айзек Дон-Левин, старый агент-пройдоха британской разведки в США. Что этот мерзавец наплел в «мемуарах» Кривицкого — сам черт не разберет, но все якобы со слов Кривицкого, который приватно откровенничал с ним, не подозревая о тех баснословных гонорарах, которые отхватывал пройдоха Дон-Левин у различных журналов и издательств, публикуя у них тщательно переработанные рассказы Кривицкого.

Или, например, «мемуары» шефа нацистской внешнеполитической разведки Вальтера Шелленберга, впервые изданные в России под названием «Лабиринт» еще в конце прошлого столетия. Вальтер Шелленберг понятия не имел, что же вышло в свет под его именем, а уж о поднятой вокруг его «воспоминаний» шумихе и вовсе был лишен возможности даже догадываться, поскольку к моменту их выхода в свет — а произошло это в августе 1956 г. в Великобритании на английском языке, экс-обер-шпион Третьего рейха уже четыре с лишним года как пребывал в могиле, куда его еще 31 марта 1952 г. спровадила британская разведка, устроив ему «ураганный рак» прямо в клинике Форнака в городе Турине.

В действительности же Шелленберг никаких мемуаров не писал, не редактировал, названия им не давал, а соответственно и не менял (на разных языках они по-разному называются), и уж тем более сам лично ничего не издавал и в отношения с издательством не вступал. Все, что он успел якобы написать с середины мая 1945 г. до своей «ураганной» смерти — свыше 1000 рукописных страниц, — это всего лишь черновые записи адресованного британской разведке «отчетного доклада» по передаче «бесценного опыта» ведения разведывательно-подрывной деятельности, в том числе и прежде всего против СССР. А в основу его «мемуаров» была положена его детальная, многостраничная автобиография, собственноручно написанная им по требованию британской разведки еще в период пребывания в плену. Между тем даже сами сотрудники МИ-6 (например, высокопоставленный и высококвалифицированный разведчик, политолог и историк Хью Тревор-Роупер) еще в конце 40-х годов XX века считали, что эта автобиография «не может быть использована как беспристрастный источник свидетельств» (кстати, его мнение приведено прямо в предисловии к «мемуарам»). К автобиографии были добавлены собственноручные показания Шелленберга на допросах, а на основе всего этого и были состряпаны «мемуары». И никто никогда не обращал внимания на то, что в предисловии к первому изданию его якобы «мемуаров» на английском языке английский издатель нагло указал, что попавшая ему в руки «рукопись» Шелленберга «находилась в полном беспорядке». Но разве мог генетически педантичный и аккуратный немец, к тому же прошедший суровую школу в спецслужбах Третьего рейха, столь бессистемно и хаотично излагать на бумаге свои мысли? Такое могло случиться только в одном случае — когда материал был понадерган из разных протоколов допросов и собственноручных докладов Шелленберга. Вот почему все то, что хорошо известно под названием «Лабиринт», есть не что иное, как результат тотальной перекройки и переделки этих «черновиков» в сочетании с крупномасштабными купюрами особо опасных для Великобритании и ее разведки мест. В результате разница между теми, настоящими записями Шелленберга и тем, что в итоге было опубликовано, — принципиальна! Это особенно заметно при сравнении текстов его якобы «мемуаров» на английском, французском и немецком языках (на последнем они были изданы только после двух первых). А ведь на его «мемуары» часто ссылаются даже солидные и вменяемые авторы, особенно когда речь заходит о событиях 1937–1938 гг., прежде всего о ликвидации заговора Тухачевского.

Положа руку на сердце, ответьте самим себе на простой вопрос: ну, а чем плох вариант использования мемуаров давно ушедшего из жизни Константина Симонова? Или чем плохо оригинально состряпанное трехкратное якобы подтверждение, приведенное, например, на стр. 343 и 356–357 первого тома и стр. 9 второго тома десятого издания мемуаров Жукова, о чем подробно скажем чуть ниже?

В-пятых, следующим, но равным по значимости приемом составления и введения фальшивок в научно-исторический оборот является абсолютное табу на дословное воспроизведение и уж тем более прямое цитирование якобы устами этих очень авторитетных лиц текста продвигаемых фальшивок. Обратите пристальное внимание на то обстоятельство, что все версии гуляют не только сами по себе, как бы взаимно подтверждая друг друга некой частичной схожестью своего содержания, но и прежде всего только в очень кратком изложении, приписываемом устам Жукова, а вот непосредственно сам текст якобы письма Гитлера — шастает по информационным весям совершенно отдельно от них и в полном виде. И при этом нет ни малейшего намека на какой бы то ни было текст послания Сталина. Только глухое упоминание о том, что-де Сталин был обеспокоен сосредоточением немецких войск у советских границ. Оно и понятно. Попади оно в уста этих лиц, то не миновать реального скандала.

А теперь попробуем проанализировать текст самой этой фальшивки, то есть якобы письма Гитлера Сталину якобы от 14 мая 1941 года:

«Уважаемый господин Сталин,

Я пишу Вам это письмо в тот момент, когда я окончательно пришел к выводу, что невозможно добиться прочного мира в Европе ни для нас, ни для будущих поколений без окончательного сокрушения Англии и уничтожения ее как государства. Как Вам хорошо известно, я давно принял решение на проведение серии военных мероприятий для достижения этой цели. Однако, чем ближе час приближающейся окончательной битвы, тем с большим количеством проблем я сталкиваюсь. В немецкой народной массе непопулярна любая война, а война против Англии особенно, ибо немецкий народ считает англичан братским народом, а войну между нами — трагическим событием.

Не скрою, что я думаю так же и уже неоднократно предлагал Англии мир на условиях весьма гуманных, учитывая нынешнее военное положение англичан. Однако оскорбительные ответы на мои мирные предложения и постоянное расширение англичанами географии военных действий с явным стремлением втянуть в эту войну весь мир, убедили меня, что нет другого выхода, кроме вторжения на (Английские) острова и окончательного сокрушения этой страны. Однако английская разведка стала ловко использовать в своих целях положение о “народах-братьях”, применяя не без успеха этот тезис в своей пропаганде.

Поэтому оппозиция моему решению осуществить вторжение на острова охватила многие слои немецкого общества, включая и отдельных представителей высших