Являлись ли помянутые обвинения справедливыми или ложными, для мистера Хикса, разумеется, ни малейшего значения не имело. Краеугольным камнем Хиксовой картины мироздания было доверие. Если работодатель доверяет подчиненному, то, следовательно, дарует ему значительную свободу в том, что касается отправления его обязанностей, а именно оставляет на его усмотрение, когда и как к помянутым обязанностям приступить, в такой-то и такой-то час, в таком-то и таком-то месте, при таких-то и таких-то обстоятельствах, – и вообще, приурочить ли их отправление к определенному времени или нет. Подобную гибкость мистер Хикс всегда считал неотъемлемым условием своего трудового соглашения, и теперешнее ограничение, накладываемое присутствием жирного прохвоста, уязвило его в самое сердце. Однако мрачный настрой его вскоре развеялся, и мистер Хикс обнаружил, что переварить ситуацию куда легче, если вспомнить о том, что колесики его тайной интриги уже вращаются с полной скоростью.

– Кучер! Кхе-кхе. Кучер! Ленивый бездельник… да ты в облаках витаешь, что ли?.. Это еще что за безобразие? Вы только посмотрите на сюртук, сэр… и вот еще сюда… кхе-кхе! – брызгал слюной поверенный, с трудом сдерживаясь. – Кхе-кхе… Хикс… Хикс! – завопил он, пытаясь привлечь внимание своего вассала хлопком в ладоши, точно фермер, шугающий коров. Искривив шею с риском ее вывихнуть, он переключил внимание с бессовестного кучера на Самсона, а затем на дом в окружении палаток и пристроек. – Стало быть, вот она, недвижимость-то!

– Да.

– Отменный участок, кхе-кхе!

– Да.

– А стадо? Кхе-кхе. Где же стадо?

Мистер Хикс указал на загон за домом, где у ограды стояли мистер Хокем с племянником.

– Ага! – воскликнул мистер Винч, еле слышно охнув. – Великолепные экземпляры! Кхе-кхе. Великолепные! Вон тот здоровенный рыжий секач… о, просто дух захватывает, – добавил он, вытирая лысину платком. – А где ж сам несостоятельный должник? Кхе-кхе… Хокем… ну, банкрот. Где он?

Мистер Хикс указал на коренастого коротышку в клетчатом жилете.

– Вот джентльмен чести, выполнивший свои обязательства.

– А, этот.

– Да.

Мистер Винч критически оглядел невысокую фигурку.

– Зарвавшийся глупец, – пробормотал он себе под нос. – Вечно они зарываются. Кхе-кхе! Неужто ему подобные никогда не усвоят урока? – Законник стремительно развернулся, подбоченился и оглядел окрестности до самого горизонта, мысленно оценивая долину, дом, палатки, пристройки и животину, точно новый землевладелец, вступающий во владение собственностью. Впрочем, в определенном смысле так оно и было, ведь не он ли состоял в поверенных при хозяине Шадвинкл-Олд-Хаус?

– Так это, значит, стойбище?

– Да.

– Превосходные угодья… кхе-кхе… и вид недурной… прямо-таки отменный… замечательное расположение… кхе-кхе… строения, однако ж, придется снести… мусор и только… никчемная дрянь… зря только место пропадает. А в общем и целом очень даже выгодная сделка. Кхе-кхе!

В этот момент из палатки, пошатываясь, появился Овцеголов. За ним по пятам следовал мистер Джозеф Рук, рьяно размахивая рапирой.

– Пошел вон! – вопил агрессивный юнец с тонкими усиками. – Вон пошел! Шевели ногами!

Овцеголов послушно привел в движение указанные конечности. Оборванная грязная фигура, кренясь набок, продрейфовала мимо изумленного мистера Винча по пути к загону и к друзьям.

– Это еще что такое? – вопросил поверенный.

– Непонятно, – молвил Пилчер, задумчиво пожевывая трубку. – Экая смехотворщина!

– Один знакомый несостоятельного должника, – объяснил мистер Хикс. – Насчет этого прохвоста волноваться нечего. Вскорости сам уберется, вместе с остальными.

– Ясно, – ответствовал мистер Винч. – Кхе-кхе. Ну-ну, продолжайте, Хикс. Обо мне не тревожьтесь: меня здесь нет. Кхе-кхе. Запомните твердо: меня здесь нет. Я вам мешать не буду. Кхе-кхе. А подкрепиться тут нечем?

– Все в доме, сэр, – отозвался мистер Пилчер, увлекая поверенного в нужном направлении.

– Отлично. Кхе-кхе. Долгая, изматывающая дорога от самого города… абсолютно некомпетентный кучер… абсолютно… вообще ни аза не смыслит.

– Однако ж вы молодцом все это выдержали, – сочувственно улыбнулся мистер Пилчер.

– Да… кхе-кхе… да, совершенно верно. Вы очень наблюдательны, любезный. Так что ж, Хикс… продолжайте. И помните: меня здесь нет. Кхе-кхе.

Повернувшись запачканной спиной к судебным исполнителям, поверенный устремился в дом. Некомпетентный кучер, прислонившись к карете, сердито нахмурился и проводил его взглядом, не сулящим ничего доброго.

Мистер Хикс угрюмо оглянулся на своих подручных.

– А ведь все шло так гладко да споро, – посетовал он.

Чугунный Билли согласно закивал; мистер Пилчер покуривал трубочку, наслаждаясь солнцем. Легкомысленный мистер Рук и его рапира не отозвались ни словом. Что до кучера, ему явно не давала покоя некая мысль.

– Ну и где ж те треклятые коты? – проворчал он, с досадой хлопнув шляпой по бедру. – Где ж те треклятые коты, когда они тебе потребны?

На заре, в тот самый час, когда Самсон Хикс и его отряд судебных исполнителей пробирались по безлюдному ущелью на пути к вырубкам, древний Солтхед пробудился ото сна.

Поднимается солнце, старинный университетский городок стряхивает с себя дрему, позевывает, щурится, глядит на белый свет, одобряет то, что видит (в кои-то веки!) – и решает вставать. Ни следа тумана, что напитал бы сыростью утренний мир и заполнил бы крутые, узкие улочки промозглыми испарениями, – и это превосходно, решает город.

Бодрящий кристально-ясный рассвет взмывает над крышами домов, заглядывает в палисады и садики, в сумеречные четырехугольные дворы и бесчисленные кривые проулки. Хрусткий белый иней, прощальный сувенир ночи, окутал величественные фронтоны и изогнутые трубы, древние деревянные стены и холодный серый камень. Иней поблескивает на солнце, милуя и нежа сонные лики особняков и меблированных комнат, конюшен и каретных дворов, и лавки, торгующие готовым платьем. Столь же безоблачно смотрит рассвет сверху вниз на конторы, на длинный темный остов долговой тюрьмы, столь же безоблачно взирает на почтенные тисы церковного кладбища, что на протяжении всей ночи несли торжественное бдение над теми кто, в отличие от солнца, сегодня уже не восстанет.

А среди протяженных нагорьев в дальнем конце города иные часовые несут бдение над древним Солтхедом: здесь воздвиглись семь головокружительных утесов – дикие остроконечные скалы, припорошенные свежевыпавшим снегом, выделяются на фоне неба точно превратившиеся в гранит воины. Немые, бессмертные, стоят они на страже над эстуарием, на изрезанных склонах которого цепляется за жизнь город.

У подножия ближайшего из утесов пролегает каменное русло Солта. Переброшенный через реку изящный цепной мост соединяет две части города. Тут же – превосходный дом смотрителя, а ниже – доки и омываемые волнами дамбы, полукругом опоясавшие гавань. Там в укрытии стоит на якоре рой суденышек, а позади них, вдоль верфи, выстроились пакгаузы, судостроительные и судосборочные заводы, стапели и корпусообрабатывающие цеха, шлюпочные мастерские, моряцкие таверны и шаткие прибрежные развалюхи.