В полосе света, упавшей из двери, появилась голова. За ней сгорбленное тело. Гоблин с судком. Вигала взмахнул жгутом из жилета, поймал шею гоблина в петлю и мощно прижал. В горле у гоблина что-то клокотнуло. Он отбросил его в сторону и ринулся в проем открытой двери, по пути пинком отбросив ее к стене.

И уже за порогом волна мощной слабости охватила его. Вигала по инерции сделал несколько шагов, успев увидеть перед собой ухмыляющиеся лица еще двух гоблинов, стоявших недалеко от двери. Из последних сил Вигала бросил тело вперед и слабо взмахнул рукой.

Последнее, что он запомнил, были кровавые полосы, появившиеся после его замаха на одном из лиц.

И все.

Пришел он в себя уже в камере. И первое, что Вигала понял, — рядом находился еще кто-то живой. Один. Голова лежала на чем-то мягком, лоб и половину головы укрывала мокрая тряпка. Ноздри уловили уже знакомый горьковатый запах дыма.

Даже не открывая глаз, он понял, кто именно.

Вигала приоткрыл глаза.

Он никак не ожидал увидеть то, что увидел. Его голова лежала на коленях у женщины. А сама она, склонившись над ним, заглядывала ему в лицо.

Эльф приподнял голову и начал было открывать рот, чтобы спросить, почему гоблинша снова оказалась в его камере. Но женщина, опередив его, поспешно сказала:

— Лежи.

Он расслабил мышцы шеи и послушно уронил затылок обратно.

Эльф еще немного полежал без движения, обдумывая все произошедшее. Потом с трудом сел и сердито сказал:

— Не люблю камер, из которых нет выхода.

— Почему? — вскинулась женщина. — Здесь есть выход.

— Есть, да не для меня, — буркнул он.

А затем быстро, чтобы женщина не успела опомниться, снова повалился назад. Ей на колени. И вовсе не потому, что вдруг почувствовал слабость. Если она жалеет его, то пусть жалеет и дальше.

Дверь, ведущая в коридор, была приоткрыта. В камере находились только они вдвоем. Следовало ловить момент. Вигала торопливо спросил:

— Кроме той, что в двери, в коридоре еще есть мертвые лозы?

— Две в стенах… — рассеянно проговорила женщина и потянулась к его лбу рукой.

Он видел ее ладонь, уже почти коснувшуюся его. Странно, но Вигала не испытывал отвращения при мысли о том, что эта самка гоблинов сейчас дотронется до него.

Но этого не произошло — в самый последний момент женщина отдернула руку. Потом оглянулась на дверь и разъяренным шепотом огрызнулась:

— Ты меня подловил! Я не должна была этого тебе говорить!

Вигала закинул за голову руку и нахально улыбнулся гоблинше:

— Не надо быть умником, чтобы заставить женщину говорить.

Самка вскинула голову и потянулась рукой к уху. Сейчас опять начнет дергать себя за прядь, догадался Вигала. Он с улыбкой проследил путь руки.

Действительно, она начала безостановочно дергать себя за локон.

— Слазь с колен.

Он закатил глаза и притворно застонал. Потом с придыханием произнес:

— Мне очень плохо.

Женщина возмущенно фыркнула и попыталась спихнуть его голову на пол. Вигала после недолгого сопротивления позволил ей сделать это. Затылок приземлился с гулким стуком. Он подумал-подумал — и после недолгой паузы болезненно охнул. Потом с любопытством перевел глаза на женщину.

Та сидела с открытым ртом, тревожно глядя на него.

— Затылок… — протянул Вигала, попытавшись вложить в голос максимум страдания.

Жалостливые нотки вышли скорее ехидными. Да, это не двумя людьми командовать, с насмешкой подумалось ему. Здесь требуется изображать из себя жертву — чего он, кстати, в жизни никогда не делал.

Что ж, еще не поздно научиться чему-то полезному.

Женщина почти подпрыгнула на полу. И опустилась на колени возле головы эльфа. Вигала ощутил пальцы, беспокойно шарящие по его затылку.

— Слишком много волос… — с ужасом прошептала самка. — Неужели я проломила ему голову?!

Он чуть не захохотал. Она — и проломила голову?

Женщина закусила губу и с силой повернула его голову вбок. Вигала, вспомнив, что он теперь дико больной эльф, с небольшим опозданием вскрикнул.

Наверное, запаздывание все же вышло достаточно заметным, потому что женщина, уже начавшая разгребать его волосы на затылке, остановилась. И отдернула пальцы. А потом с негодованием бросила:

— Ты притворяешься!

— Нет. — Он тяжело дышал, пусть ей кажется, что ему тяжело говорить. — Мне действительно очень больно. Голова… голова раскалывается. Сначала мертвая лоза, потом ты меня швырнула об пол… Ты грубо обошлась со мной, гоблинша.

— Если хочешь, чтобы я чувствовала вину, не следует обзывать меня гоблиншей, — с вызовом сказала самка. — И к тому же — разве вы, эльфы, так уж нежно обходитесь с нами, гоблинами? А, высокорожденный Вигала?

Он ухватился за ниточку, почудившуюся ему в этих словах:

— Не нравится, когда тебя называют гоблиншей? Но ведь ты из расы гоблинов?

Женщина отодвинулась от него. И проговорила, наклонив лицо — так, что он больше не мог видеть ее глаза:

— Дело не в названии расы, а в тоне, которым ты это произносишь.

— Приношу свои извинения, — вежливо промолвил Вигала, совсем так, как учили его когда-то на уроках хорошего эльфийского тона. — Я не хотел тебя оскорбить, добрая женщина. Кстати, как тебя зовут?

— Ты вытащил из меня сведения, за которые мне могут снести голову, — с ненавистью бросила самка гоблинов, — а потом называешь меня доброй женщиной. И еще спрашиваешь, как меня зовут!

Вигала озадаченно открыл рот. И подвигал бровями — гримаса, означавшая, что он в глубокой задумчивости.

— Но ведь я назвал тебе свое имя?

— Да! — отрубила женщина. — Но когда я спрашивала его у тебя, я не говорила «кстати, как там тебя зовут»!

Вдали за дверью послышались шаги. Итак, их уединение длилось недолго. Вигала беззвучно и быстро поднялся с пола, сел.

— Женщина, — он прошептал это сквозь зубы, — прости меня за все, что я сказал и чего не сказал. Сюда идут. Умоляю, скажи мне — мои друзья еще живы?

Она скорее вздрогнула, чем кивнула, но он понял, что это означало. Это знание единственное, чего он добился своим неудачным побегом.

— Я должен сбежать отсюда. Помоги мне. За мной стоят эльфы. И они щедро заплатят. Деньги, слава — все, что захочешь!

— Интересно только, какой славой они меня наградят! — прошипела женщина. — Славой предательницы?

— Я что-то не заметил, чтобы твои сородичи хорошо к тебе относились! — шепотом съехидничал Вигала.