Поскольку все обитатели Кремля восприняли повышение Иванова и Медведева именно как старт предвыборной гонки, для многих это стало вызовом. В первую очередь для тех чиновников, у которых был свой, альтернативный взгляд на проблему-2008. К таким относились замглавы администрации Игорь Сечин и генпрокурор Владимир Устинов. Они начали немедленную борьбу против того, кто казался им более сильным кандидатом в преемники. То есть против Иванова.

В новогоднюю ночь 2006 года в Челябинском танковом училище произошла трагедия — пьяный сержант начал издеваться над одним из солдат. Есть разные версии насчет того, что именно произошло, — как минимум рядового по имени Андрей Сычев в ночь на 1 января заставили в течение трех часов сидеть на корточках. В результате у Сычева началась гангрена и через две недели ему ампутировали ноги и половые органы.

Это был вопиющий, но далеко не уникальный случай. По данным Генпрокуратуры, только за полгода — с января по июнь 2006 года — в невоюющей России от «неуставных отношений» погибло 17 человек. Этот результат Минобороны считало неплохим показателем, так как в предыдущем году количество смертей было в два раза больше. И это еще не считая солдатских самоубийств — их в 2005 году случилось 276.

Тем не менее именно случай с рядовым Сычевым стал единственным в современной России, который имел хоть какой-то резонанс. Пострадавший попал в гражданскую больницу, а не в военный госпиталь, ее врачи сообщили о происшедшем в Комитет солдатских матерей, родственникам и журналистам. Главная военная прокуратура с особым усердием взялась за расследование дела — подобное распоряжение дал лично генеральный прокурор Устинов. Так началась война между Генпрокуратурой и Министерством обороны.

Именно Генпрокуратура сделала все, чтобы о челябинской трагедии узнали все: федеральные СМИ начали освещать произошедшее после того, как подробный отчет о начавшемся следствии появился на официальном сайте Генпрокуратуры. Это случилось 25 января 2006 года.

О трагедии под Челябинском уже написали все СМИ, когда журналисты 26 января попросили прокомментировать ее министра обороны Сергея Иванова, находившегося в тот момент в поездке по Армении. «Я последние несколько дней находился далеко от российской территории, высоко в горах, и о том, что произошло в Челябинске, не слышал, — сказал Иванов. — Думаю, что ничего очень серьезного там нет. Иначе я бы об этом обязательно знал». Фраза министра возмутила всех — он (или, вернее, его окружение) счел, что ампутация ног у солдата — это «ничего серьезного».

Скандал продолжал раскручиваться: спустя месяц у Министерства обороны в Москве собирался митинг, участники которого требовали «отрезать ноги Иванову». Президенту принесли обращение от группы правозащитников уволить министра. А на радиостанции «Эхо Москвы» прошел опрос, в ходе которого выяснилось, что 95 % слушателей считают, что Иванов должен немедленно подать в отставку. Одновременно журналисты вспомнили, что годом раньше сын Иванова, сотрудник ВТБ, насмерть сбил на своем автомобиле пенсионерку. Более того, он ушел от наказания, а уголовное дело возбудили против зятя погибшей, его обвинили в избиении сына министра.

На этой стадии ни у кого в Кремле — и особенно у самого Иванова — не было сомнений в том, что он стал объектом травли и кампании, развязанной Генпрокуратурой.

Вмешательство публичной политики в предвыборную кампанию, начатую Владимиром Путиным, на этом закончилось. Определяя Иванова и Медведева в преемники, он в целом не имел в виду, что выбирать должны общественность или его окружение. Он предполагал сделать выбор сам. Поэтому политические игры решил пресечь. Тем более что на интриги Сечина и Устинова регулярно жаловался не только Иванов, но и Медведев.

13 апреля 2005 года верхняя палата российского парламента, Совет Федерации, собрался, чтобы утвердить генерального прокурора Владимира Устинова на новый срок — по предложению президента Владимира Путина. К этому моменту Устинов считался почти легендарной фигурой. Он был едва ли не самым мощным силовиком в стране. Генпрокуратура стала образцом политического волюнтаризма — она максимально жестко и грубо выполняла политическую волю Кремля, зачастую не оглядываясь на правовые тонкости.

Устинов всегда выполнял все самые важные поручения администрации президента: например, в преддверии любых региональных выборов прокуратура безотказно выдвигала обвинения против ненужных кандидатов и четко не допускала их до выборов.

Главным достижением генпрокурора Устинова перед Путиным стал, конечно, показательный процесс над хозяевами ЮКОСа Михаилом Ходорковским и Платоном Лебедевым — каждый был приговорен к семи годам тюрьмы. Президент Путин однажды рассказал прессе, что именно Устинов в октябре 2003 года в частной беседе настоял на немедленном задержании Михаила Ходорковского.

Устинов лично возглавлял расследование по поводу аварии на подводной лодке «Курск». И пришел к выводу, что всему виной технические неполадки в торпедном вооружении подводной лодки, а военные не виноваты.

Устинов провел расследование теракта в Беслане. Это дело стало апофеозом следственного произвола: присланные из Москвы прокуроры последовательно игнорировали доводы потерпевших, будто намеренно демонстрируя, что никакого желания разобраться в происшедшем у них нет — все и так уже ясно.

Но самое главное — Генпрокуратура при Устинове превратилась в настоящий четко отлаженный репрессивный механизм. Ведомство продемонстрировало, что любой человек может стать объектом его внимания — если, например, он занимался бизнесом, то его наверняка можно обвинить в мошенничестве или каком-либо еще экономическом преступлении. Еще одно правило, появившееся при Устинове: подобные обвинения непременно возникнут, если нежелательный субъект вознамерился заняться политикой.

Устинов любил вмешиваться в сферы, которые никогда прежде не считались зоной ответственности Генпрокуратуры, например в ЖКХ, и пытаться навести порядок там. «Заботит все», — говорил он. Генпрокурор очень пекся о вопросах морали и нравственности. Во всех своих публичных выступлениях он подолгу говорил об упадке духовности и о том, как с ним может бороться Генпрокуратура, и, наконец, о том, как важна роль православия и церкви. Наконец, Устинов регулярно посещал разнообразные православно-патриотические мероприятия, на которых генпрокурора не раз называли «человеком года».

Несмотря на более чем спорную репутацию генпрокурора, соображения политической целесообразности все перевесили: 149 человек проголосовали за, один воздержался.

Год спустя, 2 июня 2006 года, председатель Совета Федерации Сергей Миронов неожиданно зачитал сенаторам, что получил представление президента Путина об отстранении генпрокурора от должности — «на основании личного заявления». Сенаторы были явно в шоке — им казалось, что происходит революция, в немилость попал самый могущественный чиновник в государстве.

За несколько минут до начала заседания об этом узнали члены профильных комитетов (по обороне и безопасности и по судебно-правовым вопросам): они одобрили просьбу президента единогласно, не задав ни одного вопроса. Поэтому, когда на заседании один-единственный сенатор, бывший губернатор Калужской области Сударенков, вдруг поинтересовался причиной отставки Устинова, это вызвало оторопь. «В заявлении мотив не указан», — отрезал председатель Совета Федерации Миронов. «Мы мотив не рассматривали. Мы рассматривали только заявление генерального прокурора», — растерянно вторил ему председатель профильного комитета[26].