Зато Шрёдер и Берлускони сформировали новый круг общения Путина, после того как он поссорился с Бушем и Блэром. С этими европейскими циниками ему было намного удобнее — они фактически разговаривали на одном языке.

Впрочем, если Шрёдер находился в некоторой зависимости от Путина, то Берлускони стал настоящим другом и партнером. Как следует из материалов Wikileaks, итальянский премьер был единственным иностранным лидером, который ночевал в Кремле; по оценкам дипломатов, Путин и Берлускони общались друг с другом чаще, чем с любыми другими иностранными руководителями.

Они любили ездить друг к другу в гости, дружили семьями: и Путин, и его дочери отдыхали на вилле Берлускони на Сардинии — Катя и Маша дружили с дочерью итальянского премьера Барбарой. А когда Берлускони приезжал в Москву, Путин приглашал его на семейные ужины. Как известно из материалов суда 2009 года над Берлускони (по делу о сутенерстве), самая роскошная кровать с балдахином в римской резиденции итальянского премьера Палаццо Грациоли носила шутливое название «Кровать Путина»[25].

Расшифровки Wikileaks сообщали, что американские дипломаты были убеждены: Берлускони с Путиным связывали и бизнес-отношения: Валентино Валентини, личный переводчик и компаньон итальянского премьера, летал в Москву по делам по несколько раз в месяц.

У итальянского нефтегазового концерна ENI тоже выстроились привилегированные отношения с «Газпромом». К примеру, в 2005 году две компании подписали пакетное соглашение, предусматривавшее прямые поставки газа конечным потребителям Италии. В том же году итальянские парламентарии выяснили, что бенефициаром компании-поставщика должен стать Бруно Ментасти-Гранелли, давний друг и конфидент Сильвио Берлускони, действующий, как полагали СМИ, в его интересах. Из-за разразившегося скандала сделку пришлось приостановить. Однако другие проекты ENI в России бурно развивались. Так, это была единственная иностранная компания, которой позволили купить частичку разгромленного ЮКОСа.

Впрочем, главным детищем дружбы Путина и Берлускони стал, конечно же, проект газопровода «Южный поток». Он стал братом «Северного потока» — проекта трубы в Германию. Таким образом, два друга Путина, Шрёдер и Берлускони, должны были полностью гарантировать энергетическую безопасность Европы и реализовать новую, популярную в Европе, российскую внешнеполитическую концепцию Игоря Шувалова.

Партнером «Газпрома» по строительству Южного потока должна была стать, конечно, ENI. По первоначальному плану Южный поток должен был проходить через Болгарию, Грецию и Сербию в Италию и заканчиваться во Франции. В 2009 году Владимир Путин пытался нанять в качестве менеджера на этот проект, по аналогии со Шрёдером, кого-то из отставных европейских лидеров: настойчиво предлагал большую зарплату бывшему президенту Франции Жаку Шираку и бывшему итальянскому премьеру и экс-главе Еврокомиссии Романо Проди. Оба отказались — настали другие времена, когда политики уже не могли не принимать во внимание, что работа на Путина просто уничтожит их репутацию.

Еще одну попытку использовать неформальные дружеские отношения с целью превращения России в «энергетическую сверхдержаву» Путин предпринял в 2005 году, но в американском направлении. В декабре 2005 года, в тот момент, когда Европа еще была очарована «энергетической безопасностью» по-русски, в Москву прилетел бывший министр торговли США Дональд Эванс. Ближайший друг детства Джорджа Буша до 40 лет был его вечным собутыльником, а затем, по легенде, достигнув сорока, они дружно бросили пить. Более того, Эванс якобы подарил Бушу Библию для ежедневного чтения, разделенную на 365 частей. И именно Эванс возглавлял предвыборный штаб Буша в 2000 году.

Путин сделал Эвансу щедрое предложение — стать председателем совета директоров государственной нефтяной компании «Роснефть». Тот поколебался, но отказался. Очевидно, что, если бы этот коррупционный интернационал был создан и мировые политики согласились принять дружбу Владимира Путина и его деньги, подобно тому как это сделали Герхард Шрёдер и Сильвио Берлускони, дальнейшего развития событий по модели холодной войны не произошло бы. Владимир Путин забыл бы «цветные революции», убедился бы в том, что все западные лидеры одинаково беспринципные и ко всем можно найти подход. Россия, возможно, и правда стала бы «энергетической сверхдержавой» или просто сколотила бы собственный картель влиятельных энергетических топ-менеджеров.

Но ничего этого не получилось. И опять из-за Украины.

После поражения в «оранжевой революции» Кремль пару месяцев просто не знал, как подступиться к Украине. Как теперь иметь дело с новой украинской властью, как на них влиять. Прежняя схема — опора на первое лицо — показала свою несостоятельность. К весне в Кремле обнаружили на всех ключевых постах понятных и давно знакомых людей: например, премьером стала Юлия Тимошенко, которая много лет вела переговоры с «Газпромом», а секретарем Совета национальной безопасности и обороны стал шоколадный магнат Петр Порошенко, хорошо известный в администрации президента. Он еще в ходе революции приезжал в Кремль наводить мосты. Однако президент Ющенко казался абсолютно недоговороспособным — в первую очередь потому, что он был тяжело болен. Последствия отравления давали о себе знать, весь 2005 год президент продолжал бороться за жизнь, вспоминают его ближайшие помощники, его под руку водила лечащий врач и фактически его рукой подписывала необходимые документы.

В Москве тем временем решили, что полагаться на украинских политиков слишком опасно — они безответственные и часто меняются. К тому же Владимир Путин верил только одному человеку в Киеве — своему другу Виктору Медведчуку. С победой революции тот потерял пост главы администрации президента и не имел какого-либо влияния на новые власти. Но влияние на Путина сохранил. Именно Медведчук сформировал новую систему взаимоотношений с Украиной — отныне диалог велся не через президента, а через бизнес.

«Нет украинской политики — есть украинский бизнес» — эту крылатую фразу приписывают Медведчуку. И с учетом слабости новой власти было понятно, что бизнес сможет диктовать свои правила. Фактически был сформирован неформальный комитет по управлению украинской политикой из основных украинских олигархов. Руководителем этого совета директоров был Медведчук — он выступал посредником между украинскими олигархами и Путиным.

Самой влиятельной группой в этом комитете акционеров «ЗАО “Украина”» были те, кто имел отношения к торговле газом. С начала 1990-х годов поставки российского газа через Украину в Западную Европу были самым непрозрачным бизнесом. Схема торговли не менялась — изменялись только фамилии людей, получающих прибыль. Последнее газовое соглашение, которое должно было имитировать окончание грязных схем и замещение их новой структурой, было подписано за три месяца до «оранжевой революции». Россия и Украина договорились, что отныне между ними будет посредник — компания под названием «Росукрэнерго» (РУЭ). Эта компания должна была сменить предыдущего посредника, мутную, зарегистрированную в Венгрии компанию Eural Trans Gas, которую эксперты подозревали в связи с российским криминальным авторитетом Семеном Могилевичем. Новый посредник выглядел респектабельно: 50 % принадлежали «Газпрому», а 50 % австрийскому Райффайзенбанку. Так, по крайней мере, было написано в первых пресс-релизах. Чуть позже выяснилось, что вторая половина акций находится в управлении Raiffeisen Investment, а кто является конечным бенефициаром — неизвестно. Саспенс длился долго, а могущество компании росло: «Газпром» уступил ей не только право поставлять газ на Украину, но и экспортировать 17 млрд кубометров российского газа в Западную Европу.